Traktatov.net
»
Двенадцать стульев
»
Читать онлайн
| По ночам Ипполиту Матвеевичу виделись горные хребты, украшенные дикими транспарантами, летал перед его глазами Изнуренков, подрагивая коричневыми ляжками, переворачивались лодки, тонули люди, падал с неба кирпич и разверзшаяся земля пускала в глаза серный дым. | |
| Ostap had not observed the change in Vorobyaninov, for he was with him every day. | Остап, пребывавший ежедневно с Ипполитом Матвеевичем, не замечал в нем никакой перемены. |
| Ippolit Matveyevich, however, had changed in a remarkable way. | Между тем Ипполит Матвеевич переменился необыкновенно. Если бы он пришел сейчас в свой родной загс, его, пожалуй, приняли бы за просителя и на приветствие ответили бы довольно небрежно. |
| Even his gait was different; the expression of his eyes had become wild and his long moustache was no longer parallel to the earth's surface, but drooped almost vertically, like that of an aged cat. | И походка у Ипполита Матвеевича была уже не та, и выражение глаз сделалось дикое, и ус торчал уже не параллельно земной поверхности, а почти перпендикулярно, как у пожилого кота. |
| He had also altered inwardly. | Изменился Ипполит Матвеевич и внутренне. |
| He had developed determination and cruelty, which were traits of character unknown to him before. | В характере появились не свойственные ему раньше черты решительности и жестокости. |
| Three episodes had gradually brought out these streaks in him: the miraculous escape from the hard fists of the Vasyuki enthusiasts, his debut in the field of begging in the Flower Garden at Pyatigorsk, and, finally, the earthquake, since which Ippolit Matveyevich had become somewhat unhinged and harboured a secret loathing for his partner. | Три эпизода постепенно воспитали в нем эти новые чувства. Чудесное спасение от тяжких кулаков васюкинских любителей. Первый дебют по части нищенства у пятигорского "Цветника". И, наконец, землетрясение, после которого Ипполит Матвеевич несколько повредился и затаил к своему компаньону тайную ненависть. |
| Ippolit Matveyevich had recently been seized by the strongest suspicions. | В последнее время Ипполит Матвеевич был одержим сильнейшими подозрениями. |
| He was afraid that Ostap would open the chair without him and make off with the treasure, abandoning him to his own fate. | Он боялся, что Остап вскроет стул сам и, забрав сокровище, уедет, бросив его на произвол судьбы. |
| He did not dare voice these suspicions, knowing Ostap's strong arm and iron will. | Высказывать свои подозрения он не смел, зная тяжелую руку Остапа и непреклонный его характер. |
| But each day, as he sat at the window scraping off surplus paint with an old, jagged razor, Ippolit Matveyevich wondered. | Ежедневно, сидя у окна за трафаретом и подчищая старой зазубренной бритвой высохшие буквы, Ипполит Матвеевич томился. |
| Every day he feared that Ostap would not come back and that he, a former marshal of the nobility, would die of starvation under some wet Moscow wall. | Каждый день он опасался, что Остап больше не придет и он, бывший предводитель дворянства, умрет голодной смертью под мокрым московским забором. |