Тревога по-прежнему не проходила. В сумочке лежал незаполненный рецепт – каждый раз, доставая ключ или кошелек, я натыкалась на сложенный листочек бумаги и вспоминала о матери. Я не могла заставить себя сходить в аптеку: боялась сорваться.
Глава 42
– Сесилии нет дома. Не знаю, где она. – Папа старался говорить спокойно, но его голос дрожал. Руки тоже. Я наблюдала за ним из коридора. Он солгал: мама уже некоторое время не вставала с постели. Не знаю, зачем отец сказал неправду. В прошлый раз я взяла трубку, но он вырвал ее у меня из рук, словно голос на другом конце провода мог обжечь мне ухо.
Папа приносил маме суп, воду и крекеры. Я спросила: может, у нее расстройство желудка?
– Что? Да, в некотором роде.
Отец нагнал меня на лестнице. У него в руках был поднос с едой для мамы. Я не видела ее несколько дней. Когда же мы с ней виделись? Наверное, когда мама собиралась в город; в последнее время она исчезала все чаще и чаще, обычно на ночь, редко на две. Я прислушалась, но так и не смогла разобрать, о чем говорили родители. Мамин голос звенел от слез, папа был терпелив и спокоен. Я на цыпочках подошла к двери их спальни.
– Тебе нужна помощь.
Раздался звон разбитой посуды. Видимо, мама швырнула в папу тарелку с супом. Папа распахнул дверь и спустился в кухню за тряпкой; я еле успела отскочить в сторону. Мама лежала в кровати, закрыв глаза и скрестив руки на груди. На ее запястье белел такой же пластиковый браслет, как у миссис Эллингтон, когда ребенок у нее в животе так и не родился. У мамы была стройная фигура и тонкая талия, поэтому вряд ли дело в ребенке. Я вернулась к себе в комнату, в глубине души надеясь, что родители продолжат спорить и мне наконец удастся узнать правду. Я уснула, слушая мамины рыдания.
Утром я пошла в ванную пописать и почистить зубы. В доме стояла мертвая тишина – папа еще не встал с дивана. Я подняла крышку унитаза и ахнула: там было полно крови и нечто, похожее на мышиные внутренности, которые соседский кот иногда приносил к нам на порог. Рядом валялись мамины трусы, все в коричневых пятнах. Мне стало ясно – это засохшая кровь.
– Что с мамой?
Отец готовил кофе. На нем была та же одежда, что и вчера. Он молча забрал с крыльца газету и положил ее на стол.
– Папа!
– Ей пришлось сделать операцию.
Я залила хлопья молоком и принялась завтракать, доделывая уроки. Зазвонил телефон. Папа рассеянно переворачивал страницы. Я встала, чтобы ответить.
– Не подходи, Блайт.
– Себ!
Папа со вздохом поднялся с места, налил маме кофе и вышел из кухни. Телефон снова зазвонил. Не раздумывая я взяла трубку.
– Мне нужно с ней поговорить, – раздался мужской голос.
– Что? – Я хорошо расслышала, просто не знала, что сказать.
– Это кто?
– Блайт.
– Извините, ошибся номером. – Незнакомец повесил трубку.
На лестнице послышались папины шаги. Я уселась обратно за стол.
– Ты брала трубку?
– Нет.
Папа посмотрел на меня долгим взглядом. Он знал, что я лгу.
Прежде чем уйти в школу, я постучалась к маме. Мне нужно было убедиться, что с ней все в порядке.
– Заходи. – Она пила кофе, глядя в окно. – Ты так в школу опоздаешь.