– Не трогай меня. Уходи.

– Вайолет. – Я убрала руку. – Ты и раньше приходила к Сэму? Ты следишь за ним, пока он спит?

Она не ответила.

С замиранием сердца я остановилась у комнаты Сэма, прислушалась: все было тихо. Мне стало стыдно за собственные мысли. А потом я подумала: Возьму его к себе, чтобы не волноваться. Только на эту ночь. Всего один раз.

Мы ведь оставили прошлое за бортом. Так мне казалось.

Я взяла телефон с тумбочки и принялась разглядывать фотографии Вайолет. Ты заворочался, разбуженный светом. Я вернулась в детскую и забрала Сэма к нам в постель.

– Вайолет очень хорошо себя ведет. Удивительно, откуда что взялось.

Раннее утро. Мы с тобой лежали в постели, Сэм возился на полу с картонными книжками. Я солгала, что ночью он так и не успокоился, поэтому пришлось уложить его с нами. Я прижалась к тебе, стосковавшись по твоему теплу. Ты смотрел в телефон, а я смотрела на тебя. На твоей груди появились седые волоски. Ты задумчиво перебирал пальцами курчавые завитки, читая почту.

– Кажется, ты опять делаешь из мухи слона.

Ты никак не мог понять: у меня богатое воображение. Порой оно забредало в такие дали, что трудно было даже предположить, куда придут мои мысли, пока я качаю качели или чищу картошку. Подобные размышления пугали, тем не менее я чувствовала необъяснимое удовлетворение. Как далеко Вайолет может зайти? На что она способна? Что я буду чувствовать, если мои худшие страхи подтвердятся? Что мне тогда делать? Что делать?

Хватит. Я возвращалась к реальности и выбрасывала из головы страшные мысли. Мои дети рядом, я слышу их крики, вижу блеск в их глазах. У нас все замечательно.

Забрав Вайолет из школы, я оставила детей с няней – она приходила раз в неделю, давая мне краткую, но столь желанную передышку, – и отправилась вместе с Грейс на педикюр. Я выбрала лак «Дымчатый гранит», под стать наступающим холодам, и постаралась не охать, когда мастер принялась обрабатывать запущенную кутикулу. Она положила мою ногу себе на бедро и приготовилась к плотницкой работе – загрубевшие пятки пришлось чуть ли не рубанком обстругивать. Помажьте на ночь вазелином и наденьте шерстяные носки, посоветовала она. Я не готова была так заморачиваться из-за пяток и едва не объявила об этом вслух, однако вовремя вспомнила, что эта женщина всю жизнь заботится о чужих ногах, и просто поблагодарила за полезный совет.

Грейс рассказывала об отпуске, из которого только что вернулась: она ездила с семидесятилетней матерью в Кабо-Сан-Лукас, бармен делал им «Маргариту» с кактусом. В конце концов я перестала ее слушать, мои мысли вернулись к детям. Няня обещала прибрать в детских спальнях. Вайолет, конечно, захочет в это время поиграть в подвале, а Сэм будет хныкать, пока она не возьмет его с собой. В последнее время он ходит за ней хвостиком, по утрам зовет из колыбельки: «Вай-ет, Вай-ет». Вспомнив его милый лепет, я невольно улыбнулась. Грейс принялась вещать о каких-то братьях – ранчеро из Айовы, с которыми познакомилась в поездке. Не знала, что в Айове есть ранчо. В подвале еще не закончен ремонт, там сыровато, зато просторно и чисто – Сэм уже вовсю ползает, так что ему будет где разгуляться. Нужно постелить туда ковер, желательно с низким ворсом – его легче чистить, и поставить ящики для игрушек. Ты хранил в подвале спортивное снаряжение. Позавчера положил туда клюшки для гольфа. Вайолет нравится с ними играть. Няня – фанатка уборки, вечно везде драит и чистит, хотя я заверила ее, что это совершенно не обязательно. Сэм обожает Вайолет, буквально не сводит с нее глаз. Клюшка приятно оттягивает руку. Вайолет замахивается. Бьет по маленькой пушистой головке. Это так легко. Всего секунда. Удар. Треск. Будет кровь. Или нет. Сотрясение мозга или просто царапина?