Я застыла в дверях, вспоминая, как сидела рядом с миссис Эллингтон и она показывала мне свой припухший живот. От мамы исходил такой же странный запах. На тумбочке стояли два новых пузырька с таблетками, не похожие на те, которые она обычно принимала. Мама выглядела усталой и опухшей. Больничного браслета на запястье уже не было, на сгибе локтя темнел синяк.

– У тебя все хорошо?

– Да, – отозвалась мама, не отводя глаз от окна.

– Я видела кровь в ванной.

Мама удивилась, будто забыла, что я тоже здесь живу.

– Не обращай внимания.

– Это из-за ребенка?

Она взглянула на потолок и судорожно сглотнула.

– Откуда ты знаешь?

– У миссис Эллингтон был ребенок, который не родился.

Мама наконец посмотрела на меня, точнее, сквозь меня, прерывисто вздохнула и снова отвернулась к окну.

– Не говори ерунды.

Я тут же пожалела, что выболтала чужую тайну. Мне не хотелось, чтобы мама знала о моих отношениях с миссис Эллингтон: я дорожила ее дружбой больше всего на свете. Я ушла в школу, а когда вернулась, все было почти как прежде: мама на кухне готовила ужин. Зазвонил телефон. Папа снял трубку, сбросил звонок и положил ее рядом с аппаратом. Весь вечер мы слушали короткие гудки.

За день до гибели Сэма мы все вместе пошли в зоопарк.

Погода стояла необычайно теплая, по прогнозу обещали солнце.

В машине я включила детям музыку. «Зоопарк, зоопарк, место лучшее на свете». Мы уложили в корзину ланч и взяли хороший фотоаппарат, но так ничего и не сфотографировали.

Вайолет весь день висела у тебя на руке, побуждая обогнать нас с Сэмом. Ей вечно хотелось быть впереди. Я не возражала; мне нравилось смотреть на вас сзади. Вы непроизвольно склонялись друг к другу, она щекой терлась о твой локоть.

Мы остановились рядом с вольером белого медведя. Я покормила Сэма. Вайолет уговорила тебя купить ей яблочный сок в автомате – дескать, тот, который мы взяли из дома, странный на вкус. Белка стащила печенье из кармана коляски. Вайолет расплакалась, потому что не хотела надевать шапку. Сэм облился молоком, а я забыла влажные салфетки: пришлось отчищать коричневыми бумажными полотенцами из общественного туалета. Я нарисовала пальцем кружок ему на ладошке и пощекотала под подбородком. Он радостно взвизгнул, и его смех был мне всего дороже. Пожилая женщина, ведущая за руку мальчика постарше, заметила: «Какой у вас славный малыш!» Спасибо, это мой сын, ответила я, ему уже год. Сэм был неотъемлемой частью меня: он еще не успевал заплакать, а в груди уже все сжималось, словно там надувался воздушный шарик.

– Погоди, сейчас увидишь! – Ты заговорщически подмигнул Вайолет.

Мы вошли в холодный гулкий подвал. Вы вплотную приблизились к стеклянной стене аквариума. Ваши силуэты резко выделялись на фоне подсвеченной зеленой воды. Я встала поодаль, держа Сэма на руках. Казалось, передо мной чужая семья. Вы оба были такие красивые. Белый медведь с той стороны стекла прижал лапу прямо к лицу Вайолет. Она ахнула и уткнулась тебе в живот в ужасе, удивлении и восхищении. Нечасто удается поймать столько эмоций на лице ребенка – напоминание о том, что дети лишь недавно появились на свет и еще не понимают, стоит ли бояться.