Спокойная уверенность говорила ему, что Карбон хорошо справится со своим заданием. Молодой римлянин был предан Спартаку не меньше любого другого из его людей, даже Атея и Таксакиса. «Великий Всадник, молю тебя, чтобы Карбону никогда не пришлось исполнять мою просьбу!» С этим безмолвным обращением к богу Спартак замкнул сердце. Пора приготовиться к битве. Он вызвал в памяти образы разоренных римлянами фракийских деревень. Груды изуродованных тел. Широкие полосы крови и отрубленные конечности на земле. Скалящиеся головы с пустыми глазницами на воткнутых в грязь пилумах. Старики, распятые на стенах собственных домов. Бессчетное число женщин, лежащих неподвижно, словно брошенные детьми куклы, и лужи крови, растекающиеся из-под их бедер и напрочь опровергающие такое невинное сравнение. Маленькие скрюченные фигурки — младенцы, которым разбили головы о стены. Его до сих пор мутило от этих воспоминаний. И его брат Марон, истощенный до состояния скелета, умирает, корчась в муках.

В душе Спартака всколыхнулась ярость. Даже глазные яблоки запульсировали. Фракийцу казалось, будто ему стянули грудь стальными обручами. Он уже много лет не испытывал подобного гнева. Настал момент, о котором он мечтал. Которого жаждал. Сейчас он хотел лишь одного — убивать. Рубить, колоть, резать на куски любого сраного римлянина в пределах досягаемости своего меча.

— Помните про условленный сигнал! — крикнул он трубачам. — Как только я дам команду — трубите. Если не справитесь — я вам яйца отрежу! Все поняли?

Троица молча кивнула, а на их лицах отразился страх.

Спартак жестом отослал их назад, на безопасное место за спиной бойцов, и в последний раз оглядел свое войско. Они приказал им построиться когортами, в три шеренги, как это делают римляне. Почти у каждого солдата был пилум. Большинство вооружено гладиями и скутумами, как легионеры, голову защищали такие же гребенчатые бронзовые шлемы. Смотрелось это великолепно.

— Я вижу вас! — выкрикнул Спартак. — Я вижу вас, мои солдаты, и сердце мое полно гордости! Вы слышите меня? Гордости!!!

Бойцы взревели в ответ и орали, пока не охрипли.

— Сегодня вы впервые сойдетесь в бою с полностью укомплектованным римским легионом. За такую возможность нужно быть признательным. Радоваться ей! Благодарить богов! Почему? — спросите вы. Потому что мы сразимся с легионерами и разорвем их в клочья! — Спартак торжествующе расхохотался. — Как только Карбон перекроет проход, начнется битва. Когда эти ублюдки дойдут до наших позиций, трубы вызовут из укрытий десять тысяч бойцов. Они обрушатся на левый фланг римлян и сметут все на своем пути. Мы сделаем то же самое с этой стороны. И я вам клянусь, что к концу дня это поле будет усеяно трупами врагов! Каждый из вас станет убивать, пока рука с мечом не начнет дрожать от усталости. Все вы получите хорошее снаряжение. В римском лагере мы захватим больше зерна и вина, чем вы сможете съесть и выпить, достаточно монет, чтобы наполнить ваши кошельки, но самое лучшее, — Спартак указал сикой на серебряного орла, гордо высящегося над центром строя римлян, — что мы завладеем двумя такими штуковинами. Какие еще доказательства благосклонности богов нужны?