— Не останавливаться! — поторопил Карбон. — Еще! Сбрасывайте камни! Мы должны полностью перекрыть ущелье!

— Смерть им всем! — взревел лучник. — Всем чумным сукиным детям!

— Смерть! Смерть! Смерть! — отозвались рабы и со свирепым ликованием продолжили атаку.

Карбон на миг прикрыл глаза. «Боги, смилуйтесь над несчастными ублюдками там, внизу. Пусть они умрут быстро».

А потом он принялся за работу, как и все остальные.

Когда со скал полетели каменные глыбы, грохот заглушил все звуки внизу, на равнине. Даже крики воинов Спартака и удары оружия о щиты.

Над ущельем поднялось огромное облако пыли. Римляне и рабы равно уставились на него, кто в ужасе, кто в восторге. Спартака охватило яростное ликование. Всепоглощающий шум означал, что Карбон все делает именно так, как ему было сказано.

— Спокойно! — крикнул Спартак. — Пусть страх терзает врага! Теперь эти псы знают, что они тут одни. — Он посмотрел на вход в боковую долину, где прятались Эгбео и Пульхр со своими отрядами, но ничего не увидел: все дисциплинированно выжидали в засаде.

Грохот падающих глыб стих. И сменился новым ужасным звуком: его издавали люди, заваленные камнями, но не убитые. Ущелье звенело от их криков. Большинство молило о смерти, чтобы покончить с болью в раздавленных конечностях, раздробленном тазе или сломанной спине. Солдаты Спартака восторженно заорали и с новой силой принялись колотить оружием по щитам.

Лентул отреагировал быстро. Понимая, что от этого шума его легионеры могут вскоре впасть в панику, он приказал буцинам трубить. Его солдаты двинулись вперед, держа строй, а кавалерия поскакала вправо — несомненно, для того, чтобы развернуться и обрушиться на врагов с тыла.

Спартак, хоть и ожидал этого, мысленно выругался. Оставалось надеяться, что бойцы, стоящие позади, помнят приказы. Они были обучены метать копья одновременно, создавая из железных наконечников плотное облако, которого большинство лошадей постарается избежать. Разумеется, тренировка и реальный бой — совсем не одно и то же. Положившись на богов, Спартак велел трубачам трубить наступление.

— Держать строй! Двигаться вместе! — Его слова пролетели из уст в уста по передним рядам, и рабы единой огромной массой двинулись вперед.

— Спар-так!!! Спар-так!!! Спар-так!!! — орали они.

Расстояние было пока слишком большим, чтобы разглядеть выражения лиц, но Спартаку показалось, что враги уже заколебались. В противоположность слитному строю его людей среди легионеров то тут, то там виднелись бреши. «Мы можем это сделать! Великий Всадник, дай мне силу твоей десницы, чтобы сокрушить этих мерзавцев и втоптать их в грязь, где им самое место!»

Они сошлись на сотню шагов. Воздух потрескивал от напряжения, и в нем витал едва ощутимый запах страха. Настал момент, когда вот-вот начнут умирать люди. Лица рабов окаменели. Кто-то стиснул зубы, иные же бормотали молитвы или подбадривали друг друга. Однако крики не стихли — напротив, сделались громче.

— Спар-так!!! Спар-так!!! Спар-так!!!

Спартак упивался этим кличем. «Они хотят драться. Они хотят крови римлян, как и я».