Результаты, принесенные нашей вечерней корреспонденцией, оказались различными. Моя мать ждала целую неделю, прежде чем ответить. Ее письмо было замечательно характерно для нее:

«Дорогой Майк, я была рада получить твое письмо. Надеюсь, ты будешь очень счастлив. Мама».

Как предсказывала Элли, со стороны ее семейства было проявлено гораздо больше волнений и суеты. Мы разворошили настоящее осиное гнездо всяческих неприятностей. Нас атаковали репортеры, требуя новостей о нашей романтической свадьбе, газеты публиковали статьи о романтическом бегстве наследницы Гутемана, посыпались письма от банкиров и адвокатов. И, наконец, были назначены официальные встречи. Мы встретились с Сантониксом на Земле цыгана – на строительной площадке, посмотрели там планы, обсудили всякие вещи и, убедившись, что дело пошло, приехали в Лондон, сняли апартаменты в отеле «Кларидж»[16] и приготовились, как говорится в книгах о жизни прошлых веков, подвергнуться кавалерийским атакам.

Первым прибыл мистер Эндрю П. Липпинкот. Это был пожилой человек, на вид сухой и педантичный. Он был высок, худощав и отличался учтивой и обходительной манерой вести себя. Родом он был из Бостона, и по его речи я никогда не сказал бы, что он американец[17]. Договорившись заранее по телефону, он пришел к нам в отель в двенадцать часов. Я видел, что Элли нервничает, хотя она очень хорошо это скрывала.

Мистер Липпинкот поцеловал Элли и протянул мне руку с приятной улыбкой.

– Ну, Элли, дорогая, ты выглядишь прекрасно. Цветешь, я бы сказал.

– А вы как, дядя Эндрю? Как вы добрались? Самолетом?

– Нет. Я совершил приятнейшее морское путешествие на лайнере «Куин Мэри». А это – твой муж?

– Да. Это Майк.

Я подыграл им, во всяком случае, думал, что подыграл.

– Как поживаете, сэр? – спросил я.

Потом спросил, не выпьет ли он чего-нибудь. Мистер Липпинкот вежливо отказался и сел в кресло с прямой спинкой и золочеными подлокотниками, по-прежнему улыбаясь, переводя взгляд с Элли на меня и обратно.

– Ну, молодые люди, и потрясли же вы нас! – произнес он. – Все так романтично, а?

– Мне так жаль! – сказала Элли. – Простите меня, пожалуйста! Мне правда жаль.

– Неужели? – довольно сухо поинтересовался мистер Липпинкот.

– Я думала, так будет лучше всего.

– Я не вполне разделяю твое мнение, моя дорогая.

– Дядя Эндрю, вы же сами прекрасно понимаете, что, сделай я это любым другим образом, произошел бы ужасающий скандал.

– Почему же вдруг произошел бы этот ужасающий скандал?

– Вы же знаете, как они себя повели бы, – сказала Элли. – Да и вы тоже, – обвиняющим тоном добавила она. И продолжила: – Я получила два письма от Коры. Одно – вчера и одно – сегодня утром.

– Тебе следует сделать скидку на некоторую взволнованность корреспондента, моя дорогая. Это только естественно в данных обстоятельствах, тебе не кажется?

– Это мое дело – за кого я выхожу замуж, и как, и где.

– Ты, разумеется, можешь так думать, но, как ты сама обнаружишь, женщины в любой семье весьма редко соглашаются с этим.

– В действительности я просто избавила всех от бездны хлопот.

– Ты можешь так говорить.