– Не сегодня, – отказалась Элли. – Мы едем на экскурсию.

Миссис Беннингтон поспешила прочь – присоединиться к своей группе. Элли, поднимавшаяся вместе со мной к Акрополю, повернула назад и снова направилась вниз.

– Ну вот. Это, в общем, решает дело, ты не думаешь? – спросил она меня.

– Что это решает?

Элли ответила не сразу, минуту или две она шла молча. Потом со вздохом сказала:

– Мне придется написать сегодня же.

– Кому написать?

– Ох, ну Коре, и дяде Фрэнку, и, я думаю, дяде Эндрю.

– Кто это – дядя Эндрю? Он кто-то новый.

– Эндрю Липпинкот. На самом деле он мне не дядя. Он мой главный опекун или попечитель – как хочешь, так это и называй. Он адвокат, очень известный.

– И что ты собираешься писать?

– Я собираюсь написать им, что вышла замуж. Я не могла так, вдруг, сказать Норе Беннингтон: «Разрешите мне представить вам моего мужа». Начались бы ужасающие бесконечные вопли и возгласы, и «Никогда в жизни не слышала, что ты замужем! Расскажи же мне всё-всё, моя дорогая…», и так далее и тому подобное. И только справедливо, чтобы моя мачеха, и мой дядя Фрэнк, и дядя Эндрю первыми узнали об этом. – И она снова вздохнула. – Ах, ну и ладно. Мы с тобой успели так прекрасно провести время до этого дня.

– Что они скажут, что сделают? – спросил я.

– Поднимут бучу, я думаю, – ответила Элли свойственным ей спокойным тоном. – Не будет иметь значения, если и поднимут. И у них хватит благоразумия понять это. Думаю, придется нам с ними встретиться. Мы могли бы поехать в Нью-Йорк. Тебе хотелось бы? – она вопросительно взглянула на меня.

– Нет, – сказал я. – Нисколько не хотелось бы.

– Тогда они, вероятно, приедут в Лондон. Или некоторые из них. Не знаю, понравится ли тебе это больше, чем поездка в Нью-Йорк.

– Мне не понравится ни то ни другое. Я хочу быть с тобой, хочу видеть, как поднимается вверх наш дом – кирпич за кирпичом, – как только туда явится Сантоникс.

– Мы же всё это можем. В конце концов, семейные встречи не так долги. Возможно, одного великолепного большого скандала окажется достаточно. Разделаемся с этим за один раз. Либо мы летим туда, либо они летят сюда.

– А мне казалось, ты упомянула, что твоя мачеха в Зальцбурге…

– О, это я просто так сказала. Прозвучало бы странно, если б я ответила, что не знаю, где Кора. Да. Мы отправимся домой и встретимся там со всеми. Майк, я надеюсь, тебе не будет слишком уж неприятно.

– Неприятно что? Твое семейство?

– Тебе не будет слишком неприятно, если они дурно к тебе отнесутся?

– Я считаю, что должен заплатить эту цену за то, что женился на тебе, – ответил я. – Я это вынесу.

– Ведь есть еще твоя мама, – задумчиво произнесла она.

– Ради всего святого, Элли, не собираешься ли ты попытаться устроить встречу твоей мачехи, в ее рюшках да побрякушках, с моей матерью – женщиной с улочки на задворках города?! Что они могли бы сказать друг другу, ты себе представляешь?

– Если б Кора была моей родной матерью, у них много нашлось бы такого, что они могли бы сказать друг другу, – возразила Элли. – Пожалуйста, не будь так одержим идеей классовых различий, Майк!