— Бывает, — кивнул дворник.

И хотя полиция запретила ему рассказывать о произошедшем, однако поделиться новостью хотелось — тем более что бородатый мужик с табакеркой не был местным — так, прохожий, уйдет и поминай как звали.

— Это барин один свою горничную зарезал, — сказал он наконец. — Уж на что приличный, коллекционер. А зарезал! Вот что люди-то творят.

— Ох ты! — притворно удивился Прохор. — А что, барина этого под арест посадили? Теперь уж, благородный ты или нет, а все одно тебе либо Сибирь, либо Сахалин!

— Утёк! — махнул рукой дворник.

Прохор Силантьевич подумал, что надо скорее бежать к Маркелу с докладом о случившемся.

— Ну бывай, дядя, — сказал он. — Пойду я в другое место поищу.

Пройдя пол-улицы, он сел на извозчика и поехал на Пречистенку, на квартиру Маркела Антоновича.

Немного не доехав, он расплатился, соскочил с пролетки и повернул через дворы к лестнице, которая вела в квартиру хозяина. Прохор постучал в дверь, но ему никто не открыл. Постучал еще раз. Из-за двери послышался голос Федота:

— Кто?

— Федя, это я, Прохор! Открой!

Послышался лязг замков, дверь открылась. В прихожей стоял старик Федот с ружьем в руках.

— Это чё? — спросил Прохор, указывая на ружье. — Ворон стрелять, что ли?

— Проша, — глухо сказал старик. — Маркела Антоновича зарезали.

Прохор молча уставился на старика, пытаясь понять смысл сказанного. Наконец, он уяснил слова Федота и пораженно отступил на шаг.

— Как зарезали? Кто?

— Племяш его, Леонид Андреевич.

Старик вдруг выпустил ружье из рук. С громким стуком оно упало на пол. Прохор едва успел поймать оседающего Федота.

— Моя вина! — плачущим голосом пробормотал старый. — Сам впустил! Прости меня, Маркел Антонович, благодетель!

Усадив Федота на пол, Прохор быстро прошел в спальню и увидел страшную картину убийства. Он провел тут несколько минут, лихорадочно соображая, что делать дальше, потом вернулся в прихожую.

— Слышь, Федот, ты сейчас запрись изнутри, — приказал он. — И никого, кроме меня, не впускай, понял? Я скоро вернусь и все устрою.

Старик на полу тонко подвывал, кляня себя в роковой ошибке. Прохор быстро вышел на улицу — извозчик, на котором он приехал, все еще стоял у тротуара неподалеку.

— На Сухаревку, быстро! — приказал Прохор Силантьевич.

Хозяин умер. И теперь только от скорости и жестокости Прохора зависела возможность быстро подобрать вожжи и не дать коршунам растащить дело Тимофеева. А для этого надо было забрать кассу Тимофеева и его записи должников и поставщиков, хранившиеся на территории больницы.

— Лови его! — крикнул Скопин и, уже не скрываясь, бросился вслед за Сбежиным. Сзади он слышал топот ног Архипова.

Сбежин вдруг свернул вправо — прямо на ряды, где мужики и бабы уже выкладывали на прилавки свои товары, проскользнул между двумя лавками, перепрыгнул через наваленные кули и припустил по задам лавок.

— Куда! Куда! — закричала какая-то баба, сбитая с ног.

Скопин махнул Архипову, чтобы тот продолжал бежать по широкому проходу между лавками, высматривая Сбежина, а сам рванул за убийцей.

Громада Сухаревой башни приближалась, а с ней и биржа извозчиков. Преступника надо было перехватить как можно скорее, иначе у него появлялся шанс исчезнуть.