– Дороти пожаловалась, что миссис Блум перестала с ней здороваться. Не знаешь почему? – требовательно спросил Бен, приблизившись к подозрительно притихшей дочери.

– Понятия не имею, – качнула головой Руби, с искренним недоумением взглянув на отца. Он не поверил. Виртуозно лгать его дочь научилась еще в пятнадцать.

– А если честно? – настойчиво уточнил Бен. – Мэри всегда была добра к тебе, несмотря на все твои последние «выступления». Что ты сделала, Руби?

– Ничего… – дернула плечами девушка, но Бен не намеревался сдаваться, не получив правдоподобного объяснения.

– Тогда почему она не здоровается?

Руби тяжело выдохнула в знак капитуляции и демонстративно закатила глаза к потолку. Вытащив жвачку изо рта, по привычке прилепила ее к подоконнику, но заметив грозный взгляд отца, поспешно отодрала и сжала в кулаке.

– Мэри сказала, что уезжает к дочери в Индию, и хотела оставить Сэма нам на время. Я предложила его усыпить.

– Усыпить? – изумленно переспросил Бэн. – Ты в своем уме? Сэму больше десяти лет. Этот пес все равно, что член семьи. Как ты могла такое сказать, Руби?

– Мэри так его раскормила, что Сэм вот-вот сам сдохнет от ожирения, – пояснила Руби свою спорную позицию. – По-моему, усыпить его милосерднее, чем залюбить до смерти.

– Это не твое дело, Руби, как и сколько Мэри кормит свою собаку, – категорично возразил отец.

– Это стало моим делом, когда она попыталась сплавить мне своего пса.

– Ты неблагодарная, Руби. Откуда в тебе столько жестокости и злобы? Что с тобой не так? – в ярости закричал Бен.

– Со мной все так, папа! – окинув отца холодным взглядом, огрызнулась девушка. – Я не изменилась, это вы забыли, что дети не обязаны вести себя и выглядеть так, как вы себе распланировали и навоображали. Если хотите себе идеальную послушную дочку, загляните в пару приютов, может, подберете подходящую.

– Закрой рот! – гневно рявкнул Бен. – Из-за тебя мать стыдится выходить из дома!

– Позор семьи воспитали вы, папа, – бесстрастно прокомментировала Руби. Побагровев от гнева, Бен Рэмси решил не углублять поднятую тему и вернулся к внешнему облику дочери.

– Ты переоденешься прямо сейчас, или я устрою тебе домашний арест, – стальным тоном отрезал он.

– Доктор Хадсон посоветовал использовать решительные меры? Ты выглядишь очень суровым, папа. Я очень боюсь, – она насмешливо скривила губы, примостившись задницей на подоконник.

– Нет, Руби. Твой психиатр настаивает, чтобы мы с мамой не ограничивали твои попытки самовыражения, если они не несут вреда тебе и окружающим, – в голосе отца прорываются усталые нотки. Ссоры с дочерью выматывали мужчину эмоционально и физически, поэтому давно появились подозрения, что это и является ее основной задачей – выжать их обоих. Просто так, без причины, из больного любопытства. Бен чувствовал себя уставшим, и чем сильнее применялись попытки исправить положение, тем отвратительнее вела себя Руби. Дороти была выпотрошена ситуацией с дочерью еще сильнее, чем Бен, и утраченную энергию мужчине приходилось пополнять в других местах. Его жена, если и подозревала неладное, то не озвучивала вслух, по привычке делая вид, что ничего ужасного в их семье не происходит. И только Бен знал наверняка, что никакой семьи больше нет.