– Брось, Руби, я же знала, что ты несерьезно, – женщина погладила девушку по плечу и придвинула к ней форму с пирогом. – Угощайся, твой любимый.

– Ммм, с корицей и шоколадом? – прихватив маленькой ложечкой небольшой кусочек, Руби положила его себе в рот и зажмурилась от удовольствия. – Божественно. Там есть что-то еще? Чувствую какой-то новый вкус.

– Да, угадала, – просияла миссис Блум, морщинки в уголках ее глаз разошлись лучами к вискам. Она стала бы очаровательной старушкой лет через десять, промелькнуло в голове Руби Рэмси, и стало немного грустно и горько на душе. – Яблоки, – Мэри триумфально озвучила рассекреченный ингредиент.

– Очень вкусно, – похвалила девушка.

– Расскажешь, куда ты собралась в таком экстравагантном образе? – плеснув гостье еще немного чаю, полюбопытствовала миссис Блум.

– На свидание, – таинственно улыбнулась Руби.

– Как всегда на первое? Вторых вроде у тебя не случается, – без осуждения заметила Мэри Блум.

– Не поверите, но на пятое, – хлебнув из кружки, девушка перевела взгляд на скорчившуюся на ступенях крыльца мать. Схватившись за перила, она сидела, прижав колени к груди и безвольно уронив на них голову. Неизменная шаль валялась у основания лестницы. Руби не сочувствовала ей, не испытывала желания подойти, обнять, закутать Дороти в залюбленный до дыр плед и увести в дом, чтобы напоить чаем и поговорить по душам. Напротив, девушка видела некую цельность в том, что они обе наконец-то прозрели. Сейчас, когда жизнь Руби обрела новые краски, родная мать осознала, что картонный домик, называемый семьей, сдуло ветром.

Жалость и сострадание – разрушительные чувства, они питают слабость в ищущем поддержки человеке. Протягиваешь руку помощи из добрых побуждений и в один прекрасный момент внезапно понимаешь, что на тебя взгромоздили весь ворох чужих проблем и переживаний. Попробуешь стряхнуть неподъемный груз, вернуть обратно, а тебя тут же объявляют врагом или бесчувственным эгоистом. Руби давно усвоила этот урок и предпочитала никого не жалеть сама и не вызывать жалости к себе.

– Он какой-то особенный? Этот парень? – заинтригованно поинтересовалась Мэри.

– Да. Он сын моего психиатра, – слишком резко рассмеялась девушка. – Но понятия не имеет, кто я.

– Он тебе нравится, – сделала выводы проницательная Мэри. – Как его зовут?

– Мы обходимся без имен.

– Ты затейница, Руби, – с мелькнувшей в глазах тревогой вздохнула миссис Блум.

– Мой психиатр редкостный мудак, – небрежно бросила разоткровенничавшаяся гостья. – Без его заключения мне могут отказать в зачислении в университет. Он считает меня опасной для общества.

– Думаешь то, что ты состоишь в хммм… близких отношениях с его сыном, заставит доктора изменить свое мнение? – с толикой сомнения оспорила Мэри.

– Вряд ли, – туманно отозвалась девушка. – Но разозлит не на шутку, – добавила с ожесточенной улыбкой. Миссис Блум выглядела все более встревоженной.

– Злой психиатр в моем понимании – это почти демоническое существо и всемогущее, так как знает твои секреты.

– Ничего он обо мне не знает, – раздраженно отозвалась блондинка.