– Это ты так думаешь, Руби, – покачала головой Мэри. – Мозгоправы – это зло, которое стоит обходить стороной. Так говорила Клэр… Может быть, мне стоило прислушаться к ней, но я хотела как лучше, – женщина внезапно сникла, словно все ее энергетические силы разом иссякли. Руби протянула руку и накрыла ладонью морщинистые бледные пальцы гостеприимной соседки. Она не знала, что стоит говорить в таких случаях, и поэтому молчала. – Я хотела помочь, исправить, – горько добавила миссис Блум и, подняв взгляд, с болью и тоской посмотрела на неподвижную Руби Рэмси. Лицо не выражало никаких эмоций. Абсолютно чистый холст. – Думаешь, я увижу ее, когда придет время?

– Если захотите, Мэри, – кивнула Руби. Она хотела добавить что-то еще, но их уединение грубо прервали. В террасу, хлопнув дверью, ворвалась взбешенная Дороти Рэмси. С опухшими от слез и лихорадочно горящими глазами она направилась прямо к столу.

– Так и знала, что ты отсиживаешься здесь. Общество полоумной старухи тебе приятнее, чем наше с отцом? – закричала Дороти на бесстрастно наблюдающую за ее приближением дочь. Сэм неуклюже выполз из-под ног Руби, пару раз нерешительно тявкнул, за что получил пинок под зад. Пес обиженно заскулил и спрятался, забившись под стул хозяйки.

– Дороти, успокойся. Руби зашла извиниться и попить со мной чаю, – миротворческим тоном произнесла «полоумная старуха», успокаивающе поглаживая своего жалобно хрюкающего пострадавшего питомца. – Ничего ужасного не случилось.

– Не случилось? – истерично рассмеявшись, Дороти заправила всклоченные волосы за уши и с яростью взглянула на молчаливую дочь. – Твой отец бросил нас.

– Тебя, мам, – холодно уточнила девушка. Лицо матери, отекшее от долгих рыданий, пошло красными пятнами, черты исказились, превратив ее в уродливую безумную истеричку.

– Повтори, дрянь? Что ты сказала? – прошипела Дороти Рэмси, опираясь ладонями на столешницу и склоняясь над дочерью.

– Отец бросил тебя, а не нас. – Невозмутимо проговорила Руби. – У него другая женщина. И ты давно знаешь об этом.

– А из-за кого она появилась? Почему Бену стало тошно возвращаться домой? – скинув со стола остатки пирога, Дороти швырнула кружку в стеклянную стену террасы, и та разлетелась на осколки.

– Боже, Дороти, оставь в покое ребенка. Она тут ни при чем, – вмешалась Мэри, пытаясь утихомирить разбушевавшуюся соседку.

– Ни при чем? Я устала оттирать надписи на заборе, сообщающие всей улице, что моя дочь шлюха и наркоманка. Словно я сама этого не знаю.

– Дороти, остановись. Ты сейчас говоришь страшные вещи, – миссис Блум попыталась усадить Дори Рэмси на свободный стул. – Давай я налью тебе чаю с травками?

– Бен боится приглашать гостей, потому что не знает, чего ждать от собственной дочурки, – не слыша и не замечая ничего вокруг, как в бреду разъяренно продолжила Дороти. – В прошлое Рождество ее застали в кладовой с двумя сыновьями его коллег. И они там не бутылку вина искали, чтобы выпить на троих. Ей было семнадцать, Мэри. Семнадцать! – женщина перевела на соседку воспаленный взгляд. – Я в этом возрасте и помыслить не могла… Бену пришлось сменить работу, чтобы не сгорать от стыда, сталкиваясь в офисе с отцами этих мальчиков. Скажи, за что она так с нами? Ты должна знать. Руби бегает к тебе чаще, чем ложится под каждого, кто улыбнется ей. О чем вы разговариваете? Ты поощряешь ее, да? Хочешь, чтобы мы с Беном повторили вашу со Стюартом судьбу? Угробила свою дочь, решила добраться до моей?