– Я никогда не причиню тебе зла, Шерри.

– Я не могу больше это слушать, – швырнув в меня салфеткой, она резко вскакивает на ноги, но я успеваю поймать ее за руку и с силой усаживаю себе на колени.

– Почему так сложно поверить мне?

– Потому что ты лжешь, – шипит любимая сквозь зубы, впиваясь когтями в мой трицепс, перехвативший ее за талию. – Твоя мать не могла не знать, что родила двоих сыновей.

– Ты не допускала мысль, что отец мог убедить ее отказаться от наблюдения врачей и настоять на домашних родах? – обнимаю хрупкую девушку обеими руками, блокируя чрезмерно-активные попытки вырваться. – Обеспечить ее бессознательное состояние в самый ответственный момент? – шепчу ей в ухо, дотрагиваясь до кожи губами. Она застывает в моих объятиях, и я начинаю говорить быстро, скороговоркой, чтобы успеть сказать все, не упустить ни одного фрагмента до того, как чеку сорвет и Шерил взорвется. – Ты не допускала мысль, что даже монстрам бывает одиноко, и они нуждаются в том, кто будет смотреть на них и говорить с ними… после?

– Не молчи, Шерри, – заклинаю, покрывая нежную кожу поцелуями. Но она неподвижна, как статуя, и так же холодна. – Уолтер выбрал Дилана, потому что чувствовал, что он такой же… – прерываюсь на мгновение, чувствуя, как ее затрясло мелкой дрожью. – Я видел его, когда был ребенком. Дилана и… отца. Видел, что он сделал, но ничего не предпринял. Это моя тюрьма, Шерри, – вина, которую уже не искупить. Мы можем забыть, начать сначала, – я улыбаюсь с туманной горечью, зарываясь лицом в шелковистые волосы. Мед и карамель, ваниль и шоколад. – Только ты и я. Больше никого.

– Где кошка, Оливер? – внезапно хрипло спрашивает Шерил. Какого черта ее интересует эта пантера?

– Она осталась с Диланом, – с отвращением отвечаю я.

– Отведи меня на чердак. Открой своими ключами, – озвучивает еще одно дикое требование.

– Зачем? – искренне недоумеваю я.

– Мои вы с Гвен наверняка уничтожили, – поясняет Шерил, но я спрашиваю о другом. Совсем о другом.

– Зачем ты хочешь подняться на чердак?

– Хочу доказать, что ты ошибаешься. Хочу столкнуть тебя с тем, кого не существует.

– Я замуровал двери, Шерри, – помолчав, отвечаю чистую правду. Я сделал то, о чем задумывался с первой минуты появления Дилана в этом доме.

– Придется разбить, Оли, – с фальшивым сожалением говорит Шерил. – Я поверю тебе в одном единственном случае, если своими глазами увижу, что Дилан Кейн настоящий.

– А если ошибаешься ты?

– Если ошибаюсь я, то один из вас останется там навсегда.

Я стою у противоположной стены, наблюдая, как Оливер срезает болгаркой недавно спаянные швы по периметру замурованной двери. Грохот и рассыпающиеся огненные искры, тяжелый запах плавящегося металла. На вкус как кровь. Серый пепел пыльным облаком ложится на волосы, тлеет на белых туфлях, крошечные паленые дырочки от отлетевших окалин остаются на нежно-розовом подоле. В глазах рябит, прозрачный дым поднимается к потолку. Кашляю, чувствуя, как в горле собирается горечь. Оливер работает быстро, сосредоточенно, уверенно. Меня должно пугать, что он не сомневается, но не пугает.