– Адичка! – Бас Гражины в темноте звучал несколько зловеще. – Рузя в библиотеке рыдает, обиделась, что ты на нас с ней думала.

Я включила свет и, распахнув двери, вышла из ванной:

– Тетечка Рузечка, простите меня, дуру, возвращайтесь в спальню. Времени нет, скоро полдень, до хороводов мы или излечим панну крыску, или у вас будет еще один неупокоенный дух для компании.

Браслет хихикнул, одобрив шутку.

– А тебе, вышний, лучше заткнуться и под руку мне не болтать.

Алое платье лежало на кресле, прижатое к нему туфельками. Так и преподнесу, без кресла разумеется, доманка пусть сама подходящие плечики или манекен ищет. Так, все? Нет.

Олесь чинно сидел на кровати.

– Малыш, – взяла его за плечи, – пока тетя Моравянка твою сестричку лечить будет, тебе лучше в детской с матушкой посидеть. Хорошо? Пани Футтер, запритесь изнутри и не открывайте, пока я не скажу, что уже можно.

Кормилица с олененком ушли, я стала снимать с секретарши одежду: лохмотья моего коричневого платья, башмачки, шелковые чулки, прочие дамские кружавчики. Девушка все еще была без чувств, раздевать ее в ванной было бы неудобно.

– Зря пани Футтер отпустили, – сказала Гражина, – помогла бы нести.

Болтун, забыв мой приказ заткнуться, болтал:

– Худышка какая… Нет, если начистоту, сложена крыска прекрасно, все при ней, но косточки какие тоненькие. Это изящество называется…

По уму, браслет нужно было носовым платком перевязать, чтоб не пялился, но мне это поздно пришло в голову. Пусть так. Извинюсь потом перед Ясной.

Я почти без усилий взвалила на плечо голое соразмерное тельце:

– Рузечка, вся эта одежда духами, привлекающими лессеров, пахнет, ее бы… не знаю, сжечь. Только где?

– В ночную вазу спрячу, – решила тетка, – сверху кислотой залью. Не здесь. В библиотеке.

Она свернула все в аккуратный тючок и отправилась в тайную комнату.

Гражина проследовала за мной, паря у потолка, внимательно смотрела, как я погружаю в воду хрупкое тело, придерживаю голову, чтоб девушка не захлебнулась.

– Приблуды не видать. Полыни добавь, вон в коробочке у зеркала порошок.

Горячий приятный пар струился к лиловой тетке, она его не пыталась понюхать. Какой все-таки Мармадюк чудесный человек! Излечил моих драгоценных. Надолго ли?

– Пока цели своей не осознают, – пояснил браслет. – Осознают – в чертоги Спящего отправятся, а там – на следующий виток перерождений.

Опять вслух думала?

– А Мармадюк да, чудесный. Все всегда умел себе на пользу обернуть. Даже сейчас наверняка вместо того, чтоб наказание принимать, фейской благосклонностью пользуется.

– Где моя сковородка? – встрепенулась я. – Тетечка Гражиночка, я на минутку, присмотрите, вдруг Ясна тонуть начнет, кричите…

– Что, Моравянка, ревнуешь? – хихикнул Болтун. – Привыкай. Если лорд чародей решит тебя от любви не освобождать, ревновать тебе придется часто, нет, не так – непрерывно.

Сковородка лежала на стуле в гардеробной, мои пальцы привычно обхватили ручку.

– Знаешь, что удивительно, – не унимался браслет, – Мармадюк, он ведь по вашим человеческим меркам отнюдь не красавец, но что-то такое в нем есть, что заставляет женщин голову терять. Вот помню… Ой! Ой-ой-ой!