– Пусть панна хозяйка не тревожится, – сказал хлопец, – Франичка знает, что «Золотую сковородку» я не оставлю.

– Ты, Моравянка, опять вслух думаешь, – хихикнул Болтун.

Петрик продолжал:

– Как поженимся, своим домом жить станем, не у Богуслава. Пани-призрак-огромная говорит, тот пустырь, что за пивоварней…

– Тетка Гражина вас застукала? – улыбнулась я.

– Не так чтобы… – Хлопец покраснел. – После уже, когда Франечка… Пани-призрак-большая добродетельная очень женщина… была… Была женщина… Добродетель и в посмертии при ней. Бесстыдник, говорит, бесштанный, чтоб немедленно под венец! Тебя, говорит, блудодея круглозадого, придушить мало, но прощу. Вот страха натерпелся, захотел мужскую силу свою проверить… Вот. Если начистоту, так от ее упреков мне еще страшнее стало, потому вот трубку… Штаны сначала надел. Больше ни в жизнь пакость эту в рот не возьму! Не штаны, табак…

Мне едва удавалось сдерживать смех, артефакт себя не ограничивал, хохотал. Я похлопала Петрика по плечу:

– Не бойся, мои тетки абсолютно безвредные.

– К тому же пребывать в нашем мире им осталось недолго, – добавил Болтун.

Я решила пока не уточнять:

– Петрик, не стой столбом! В карете панна секретарша, помоги ее в дом завести.

Хлопец повозился в экипаже и вынес хрупкую Ясну на руках:

– На кухню или в хозяйские покои?

– Наверх, ко мне. Потом спустись и принеси сковородку. Разбираться с лесерами будем.

– Как тебе удается так переключаться? – недоумевал Болтун. – Полная собранность и спокойствие!

Я поздоровалась с семейством Диего, доманцы переговаривались, взирая на нашу процессию.

– Обычаи Тарифа, – перевел Болтун, – не перестают повергать их в шок. Дикие вы люди. Дон Диего хочет съехать, ему соседство с призраками неприятно. Донья его говорит, что раз заплачено, то еще одну ночь дражайший супруг потерпит. А дочурка, у которой нос крючком, просит себе на свадьбу точно такое же платье, как на тебе. Кстати. Прекрасный наряд, его ничто из произошедшего с тобой не повредило, крыска в лохмотьях, ты – хоть сейчас на бал. Прости, отвлекся. Что еще? Дон Руфус молится, просит Спящего с королевами сделать так, чтоб ты ему принадлежала, а будущий тесть копыта отбросил. Хочешь ответить? Обозвать там, патриотизм проявить? Или Руфусу пару нежных слов? Так говори, я толмачом поработаю.

Петрик с девушкой на руках были уже на лестнице третьего этажа. Я проводила их взглядом и повернулась лицом к зале и начала речь.

Говорила я на тарифском, другим языкам не обучены, но с губ мои срывалась бойкая доманская речь:

– Драгоценные гости, не могу выразить всю глубину и широту счастья от присутствия вашего в нашем скромнейшем заведении. Мы люди простые, всего то и достоинств, что близко к священным горам обитаем. Соседство с колдовскими сущностями на традиции наши определенный отпечаток наложило. Мы знаем чародеев, просим благословение у фей, живем с призраками и воспитываем наравне с обычными детьми детей волшебных. Сегодня большой праздник – день Медоточия. В честь него я хочу преподнести донье Алондре это алое как кровь платье, сотканное из чистейшей магии, в нем донье не стыдно будет пойти под венец с возлюбленным Руфусом.