Конвей повернулся к висевшему на стене зеркалу и увидел там чье-то красное, потное лицо с глазами, вылезающими из орбит.

– Ну что, хорош? – рявкнула трубка. – Морда – хоть прикуривай, челюсть – набок, сам весь в поту, глаза – как на параде в честь Дня независимости!

Конвей вздохнул.

– Так да или нет? – проорал Смит. – Последний раз спрашиваю! Или вешай трубку, или твоя постель сгорит в огненной лаве Кракатау! Да или нет? Рожай!

– То есть ты хочешь сказать, что несколько десятков человек одновременно находятся на связи?

– Бери больше – тысячи! И с каждым днем их количество растет. Одни рассказывают другим – и все это нарастает как снежный ком. Не знаю уж, кто там рулит этим ночным беспределом, но, согласись, идея неплоха – запустить всех в одну большую ванну, причем вместе с деньгами. Всех полуночников с голодными глазками, всех брошенных любовников и тайных эротоманов… Ведь ты никогда не узнаешь, с кем говоришь. Вот эта дама, тетка или девица, которая кричит сейчас в экстазе, может, она вообще старая дева, какая-нибудь школьная училка? Или твоя вечно унылая тетя, которая, как только муж заснет, сразу шасть – и за телефон! Или твой любящий папаша, да еще как любящий, самый примерный «ночной семьянин»… Ведь «ночная семья» – это дело серьезное. Попробуй-ка вопить, стонать, выплевывать чьи-то волосы и истязать матрас всю ночь до самого рассвета… И так каждую ночь. Ты только представь! Десять тысяч единиц свежей христианской плоти, слегка надкушенной Фрейдом, – и ее с хрустом пожирают львы, пантеры и оцелоты быстрых свиданий… Привет-пока – и никаких обязательств! А пожираемые сами кричат и просят: съешьте нас, убейте, залюбите до смерти! Умоляем – убейте! О, спасибо, еще… Ты слушаешь?

– Да, слушаю, – шепотом сказал Конвей. – А они когда-нибудь встречаются?

– Никогда. Разве что случайно.

– А где?

– Как говорят: где есть мыши, там есть и кошки… Другое дело, что они действительно не хотят встречаться. Знаешь ли, там творятся такие страсти-мордасти, что их с трудом выдерживают железные провода! Они же, как животные. Ты только послушай, как они воют – не хуже шакалов…

Из трубки донеслись звуки безумного вакхического хора: «Да, да… Еще! О! Да-а!»

– Что, хороши яблочки? – вклинился Смит. – Налетай – прямые поставки из рая. Свежие яблоки «От Змея». По ночному тарифу… Гони монету – и ты в виртуальных садах Эдема…

– Перестань! – сказал Конвей.

– В смысле – еще немного оттянуть удовольствие? Еще сильнее раззадорить твой ненасытный пах? А ты приползешь потом на карачках благодарить старого греховодника?

– Нет, все-таки я убью тебя…

– А вот и не убьешь. Я увернусь быстрее, чем ты выстрелишь… Уважаемый клиент! Ваш звонок очень важен для нас. Оставайтесь на линии. Приятного отдыха. Чао!

Щелк! И Смит отключился. Вместо него в уши ему ворвался раскаленный вихрь страсти, от которого плавился мозг. Теперь ему казалось, что вокруг него ритмично вздыхает весь мир.

Он поднял взгляд и обнаружил, что жар его пылающих щек бросает отсвет на стены.

Трубка выпала у него из рук и осталась лежать, издавая свои недвусмысленные охи и вздохи, а сам он, пошатываясь, поплелся к постели. Лицо его горело так, что свет можно было не включать.