– Джульетта!
– Ой, тетя Элизабет! – Девочка подняла голову. – Ты там, на чердаке, такая смешная!
– Джульетта, я хотела попросить тебя об одном одолжении.
– О каком?
– Милая моя, мне так хочется, чтобы ты выбросила тот старый дурацкий листок от календаря… Ну зачем он тебе?
– Не знаю… А что такого? – заморгала глазами Джульетта.
– Не надо хранить у себя всякую ерунду, – сказала тетушка. – Потом тебе же самой станет неприятно на нее смотреть.
– Потом? Когда это – потом? Почему?! – подняла крик Джульетта. – Нетушки, я все хочу сохранить! Каждую неделю, каждый месяц! Столько же всего происходит – того, что я ни за что на свете не хочу забывать!
Мисс Элизабет вгляделась сквозь яблоневые ветки в ее кругленькое, еще совсем детское лицо.
– Ну, хорошо, как знаешь… – со вздохом сказала она, после чего высунулась из окошка и бросила вниз ненужную коробку, которая, просвистев в осеннем воздухе, с глухим стуком шлепнулась на землю. – Собирай, что тебе нравится, – как видно, нет смысла тебя отговаривать…
– Спасибо, тетушка! Спасибо! – Джульетта схватилась рукой за карман, в котором в сложенном виде помещался весь огромный сентябрь. – И этот сегодняшний день я тоже никогда не забуду! Я буду его всегда помнить, слышишь, – всегда!
Мисс Элизабет смотрела вниз сквозь переплетение ветвей – осенние листья на них слегка подрагивали от ветра.
– Ну, конечно, детка, – сказала она. – Конечно, будешь…
Меньше народу – больше кислороду
Дорога, ведущая в пустой город, оказалась не менее пустой. Проследовав по ней вдоль пустынного берега, джип въехал в бухту, в которой тоже было пусто, если не считать останков полузатонувших кораблей, торчащих из воды везде, куда хватало взгляда… Мимо проплывали мрачные здания верфи с пустыми окнами и гигантские бронтозавры доисторических подъемников и транспортеров… Судя по ржавчине, которая сыпалась с них, когда крюки, цепи и прочие суставы с клешнями качались от ветра, в этих позах они замерли лет сто назад. А судя по тому, что в пустых доках не лазили кошки, здесь не было даже крыс.
Картина запустения была столь всеобъемлющей, что парень за рулем джипа невольно сбавил ход, глядя на огромные неподвижные агрегаты и безжизненный берег, который обходили стороной даже волны океана.
Небо над морем тоже было совершенно пустым: видимо, чайки, в связи с отсутствием прибоя и прилагающейся к нему живности, давно улетели на север – подальше от этого гиблого места с ржавыми скелетами и домами, похожими на склепы.
И тишина… Она здесь была такая, что даже джип в ней застревал и двигался медленно, как будто в толще воды.
– Господи, спаси… – прошептал он. – И правда, мертвый город…
Странное место, обитатели которого встали рано утром, тихо собрались и ушли и не обещали вернуться…
В конце концов, джип остановился перед зданием, на вывеске которого было написано «Бар Гомеса». Над входом его лениво колыхались несколько флажков, судя по цветам, мексиканских.
Парень вышел из джипа и уже направился в сторону бара, как навстречу ему вышел крупный мужчина с неприветливым смуглым лицом, над которым кустилась шапка кудрявых седых волос. Белая форменная одежда, полотенце, перекинутое через левую руку, бокал со спиртным в другой руке – все говорило о том, что это бармен. Встав у входа, он сначала смерил недобрым взглядом джип, как будто его появление здесь было для него оскорблением, потом – его хозяина.