Выхожу на площадь, поднимаю руки и мысленно кричу: «Париж, я снова дома!»

А потом, когда спустя несколько недель еду обратно, опять заезжаю туда и говорю, уже со слезами: «До свидания, Париж».

Однажды, несколько лет назад, мы приехали на эспланаду, и на улице вдруг начался ливень, но я все равно пошел на площадь прямо под дождем. И тогда мой водитель догнал меня и раскрыл надо мной свой зонтик. Знаете, что я ему сказал?

– Неужели вы не понимаете? Я хочу промокнуть!

Вот с этими моими рассказами – та же история. Сейчас, на склоне лет, я вдруг понял, что всю жизнь я как будто проходил сквозь строй, а на меня изливался поток… образов и метафор. И сколько ни пытались мои знакомые вытащить меня из этого странного водоворота, я все время сопротивлялся. «Да не надо меня спасать! – говорил я. – Может быть, я хочу утонуть!»

Наверное, благодаря этому я никогда в жизни не работал. Это делали за меня метафоры, которые обрушивались на меня сами собой, а я об этом даже не задумывался.

Мысль о том, что я, по сути, устройство по переработке метафор, пришла ко мне уже позднее, когда я вдруг обнаружил, что мои рассказы на девяносто девять процентов являются чистым вымыслом, вызванным к жизни фильмами, комиксами, стихами, эссе… Или эхом какой-нибудь страны Оз, Тарзана, Жюля Верна, фараона Тутанхамона. Или же иллюстрациями всего этого.

Просматривая этот сборник, я вновь подумал о том, как же мне повезло в жизни: образы и метафоры всегда сами шли ко мне в руки.

Мне все время задают один и тот же вопрос: откуда вы берете свои сюжеты? Или, вернее, как эти сюжеты приходят к вам?

Много лет тому назад я участвовал в создании общества сценаристов кино не для всех. Одним из первых фильмов, которые мы смотрели, был авангардный «Прошлым летом в Мариенбаде»[104]. История его появления весьма необычна. Во время просмотра фильма киномеханик каким-то образом перепутал катушки и поставил десятую бобину после пятой. Никто ничего не заметил, а кто-то даже сказал, что фильм стал лучше, чем при первом показе две недели назад. Стоит ли говорить, что я тут же засел за «Полуночный танец дракона» и за пару часов живописал всю эту свистопляску с перепутанными бобинами?

Рассказ «Quid pro quo» – почти реальная история. Это действительно было в моей жизни: спустя сорок лет после встречи с молодым, красивым и невероятно талантливым писателем я столкнулся с ним еще раз и с трудом его узнал. За эти годы он умудрился превратиться в какого-то полусумасшедшего бомжа, абсолютно лишенного всяких талантов и уставшего от жизни. Меня настолько взбесила эта его полнейшая деградация и саморазрушение, что я сел и всего за несколько часов написал «Quid pro quo».

А как-то раз я написал стихотворение под названием «Мои дочери оставляют меня в наследство», в котором сетовал, что все «бывшие» моих дочерей – бойфренды, любовники и женихи – продолжают общаться со мной после того, как они с ними расстались. Впоследствии это стихотворение легло в основу рассказа «Объедки».

«Девятнадцатая лунка» – дань любви к моему отцу, который, выйдя на пенсию, пять дней в неделю играл в гольф. Однажды вечером я встретил его там – он шел вдоль площадки и собирал в корзину потерянные мячи. Эта сцена преследовала меня многие годы. А год назад призрак отца явился мне вновь, и я решил, что должен дать ему покой.