Спустя полчаса он вышел из дома, чтобы ехать на работу, как вдруг повернул назад с одной-единственной мыслью: «Нет, так больше продолжаться не может!» Подойдя к сверчку, который по-прежнему сидел под шторой возле камина, он склонился прямо над ним и отчетливо произнес:

– Проверка связи. Раз, два, три. Раз, два, три. Проверка связи. Как меня слышно?

– Что ты делаешь?! – появляясь в дверях, воскликнула жена.

– Вызываю все машины! Вызываю все машины! – мрачно произнес муж, лицо которого после бессонной ночи имело землистый цвет, а под глазами пролегали темные круги. – Это я – вы знаете, кто я. Мы уже давно поняли, что вы здесь. Так что проваливайте. Забирайте свой микрофон и катитесь к чертовой матери. Смею вас уверить: у нас вы не услышите ничего интересного. У меня – все. Привет Джону Эдгару![103] Конец связи.

После этого он протиснулся мимо стоявшей в дверях, бледной от ужаса супруги, кивнул ей на прощание и решительно вышел.

Она позвонила ему ровно в три.

– Дорогой, – сказала она. – Они его забрали!

– Сверчка?

– Ну да! Пришли и забрали. Какой-то мужчина вежливо постучал к нам и попросил впустить его. Потом буквально за минуту отвинтил сверчка и унес с собой. И даже не возмущался…

– Ну, слава богу! – выдохнул муж.

– Только сделал ручкой на прощанье и сказал мне спасибо.

– Чертовски мило с его стороны, – сказал муж. – Ну, давай, до скорого!

В пятницу Джон вернулся с работы только в шесть тридцать, потому что по дороге домой заглянул в бар, чтобы опрокинуть рюмочку с приятелями. Не выпуская газеты из рук, он быстро проскочил мимо жены, сбросил с себя пальто и шляпу, не глядя, сунул их в шкаф, после чего, минуя кухню и даже не пытаясь втянуть носом воздух, прошел в гостиную и вплоть до ужина читал новости спорта. На ужин был подан обычный ростбиф, фасоль, яблочный сок и легкий десерт из нарезанного дольками апельсина. За едой Джон сообщил жене, что заехал по дороге в театральную кассу и сдал обратно все билеты – и на сегодняшний вечер, и на завтрашний. А на показ мод посоветовал сходить с подругами, потому что он хочет немного позагорать в шезлонге на заднем дворе…

– Ну вот, сегодня совсем другое дело! – сказал он уже около десяти часов вечера. – Я про дом.

– Да, пожалуй.

– Как же хорошо без сверчка… Можно никуда не ходить.

– Это уж точно… – сказала она.

Они посидели молча.

– А знаешь, – сказала она вдруг. – Я даже немножко по нему скучаю… Думаю, а может, сделать что-нибудь такое предосудительное, чтобы они поставили его назад?

– В смысле? – сказал он, наматывая леску для своих снастей, которые уже сейчас готовил для воскресной рыбалки.

– Да шучу я, шучу… – сказала она. – Пойдем спать.

И первой отправилась в спальню. Минут через десять, зевая, пришел и он и сразу выключил свет. Быстро разделся впотьмах и бросил взгляд на жену. Она лежала с закрытыми глазами. «Ну вот, уже уснула…» – подумал он.

Каждый год, когда я прилетаю в Париж, по дороге из аэропорта всегда прошу водителя заехать на площадь Трокадеро, с широкой эспланады которой открывается панорама всего города с шикарным видом на Эйфелеву башню.