Иванчиков возбужденно докладывал о принятых им, это самое, мерах, Загорский становился все печальнее – как и можно было предположить, особого энтузиазма здесь не было, оперативные мероприятия проведены формально.
Иванчиков разлил водку по стаканам, провозгласил:
– Н-ну, за Победу! И вечная память павшим героям!
Загорский забирал стакан из рук Иванчикова и сказал:
– Вам пить не стоит. Здоровье ваше плохонькое. Сердце, мол. Распорядитесь насчет автомобиля.
Иванчиков сконфузился.
– Так ведь дело к вечеру. А там и ночь.
– Удивительно точное замечание. Автомобиль с водителем, – сказал Загорский, сворачивая газету с разложенной закуской. – Это будет паек шофера.
Иванчиков снял трубку телефона, послушал, потряс ее, потом, не дождавшись, выбежал из кабинета. А Ростислав грустно произнес: «Вот, мол, оно как, это самое» и выпил.
***
Грузовик пожирал широкую дорогу, так втягивают в рот длинную лапшину. В кабине машины – хмурый Василий, веселый шофер поет во весь голос:
– Есть по Чуйскому тракту дорога, много ездит по ней шоферов. Среди них был какой-то там шОфер… звали Васька его…. вот и он.
Васька ответил полуулыбкой. Худосочный шофер крутил баранку; щурясь, глядел вперед – пыльно солнечная трасса упиралась во вспухшие тучи.
– Дождь будет. В-васька! Так ты так и не сказал, че в район-то ездил.
– Да там порешать кое-чего, – нехотя сказал Василий. – Хочу фамилию отца взять.
– А в чем тут вилы?
– У меня сейчас фамилия отчима. А вилы в том, что отца забрали в тридцать третьем, осудили. В селе как-то меня не очень поняли. Боятся, что ли. А им, что не страшно, то безразлично Я и пошел выше, в город.
– Так и че сказали в городе?
– Значит так. Приехал я нежданным гостем в высокую инстанцию. Там меня почему-то не шибко ждали. Хозяин кабинета живет в кабинете, как дома, ходит чуть ли не в подштанниках. Сидит и что-то из себя воображает. Рожа красная, как из бани. Глаза пустые, как с похмелья…
Шофер только смеялся: ну, Васька, ну рассказчик! Машина приближалась к полосе дождя.
– А он потом и ляпнул такое, – с выражением говорил Василий. – Мол, вы все в деревне негодяи, и вами нужно только командовать. Вам, говорит, нужно указывать че когда сеять, че когда убирать. А я думаю: и как же мы раньше без тебя обходились? А он давай там про страну загибать, про всё на свете. А по моему делу – ни бе, ни ме, ни кукареку. Потом притащился какой-то хлыщ по-военному одетый. Меня и прогнали.
На лобовое стекло шлепнулись крупные кляксы воды.
Шофер с восклицанием «Ё-о!», нажал на тормоз. Грузовик остановился, и водитель, не выходя из кабины, открыв дверь, высунулся под дождь, и, изогнувшись, заглянул в кузов. Там Ырысту растянул над собой плащ-палатку, которой укрывал от дождя не столько себя, сколько стоящий перед ним футляр аккордеона.