… и пилот врезался в британский дирижабль, вытаскиваемый из эллинга. Взрыв!

… самолёт разметало на сотни метров. А бой тем временем продолжился…

На земле уже горело десятки костров, а в небе была – рубка! Преимуществ в высоте мы более не имеем, и бой более нельзя назвать игрой в одни ворота! К сожалению…

Да, британцы не могут кружиться в воздухе с той же лёгкостью, как мы, но… их просто напросто больше! Всё ещё…

Выпустив ракету, оставившую в небе длинный шлейф зелёного дыма, я отпустил ситуацию на усмотрение командиров эскадрилий. Всё! Бой окончательно разбился на десятки схваток, и более мой присмотр сверху не имеет никакого значения!

Качнув крылами, я спикировал вниз вслед за ракетой, расстреливая из пулемёта «Виккерс» в цветах Российской Империи. Выпустив несколько пуль и размочалив кабину, я задрал нос «Феникса» вверх, оставляя подранка на Корнелиуса.

Набор высоты… и снова короткое пикирование. Очередь в несколько патронов, оторванное крыло вражеского аэроплана, закувыркавшегося вниз, и я, перевернувшись через левое крыло, ушёл от трассирующей очереди, едва не сцепившись бортами с тяжеловесом от «Ролса».

Далее – сплошная череда фотографических кадров. Вверх, вниз… я стрелял, в меня стреляли… Кажется даже – из револьвера! По крайней мере, в память отчётливо врезалась рука с револьвером и оскаленные зубы на окровавленном лице, показавшемся смутно знакомым.

Опомнился несколько долгих секунд спустя, на вбитых тренировками рефлексах выбравшись наверх. Оглядевшись, я увидел, что в битве наступил перелом. В воздухе ещё очень много британских аэропланов, но…

… большая их половина – на земле!

Там же, на земле, догорает и второй дирижабль, уничтожение которого прошло как-то мимо меня. Но третий, всё-таки поднявшись в воздух, начал обстреливать нас из тяжёлых пулемётов.

Ещё выше… выпускаю в сторону дирижабля дымную ракету, привлекая внимание свободных пилотов, и направляю полёт «Феникса» к воздушному Левиафану. За мной из свалки выбрался Корнелиус и Ефимов со своим ведомым.

На защиту дирижабля встало около полутора десятков британских аэропланов, и мы начали смертельный танец, расстреливая врага. Команда на воздушном судне подобралась грамотная, но отсутствие сыгранности сказалось быстро.

Не ввязывая с одиночные схватки, мы издали расстреливали британцев, заходя со стороны слепых зон. Короткая атака… и удалась она или нет, мы выходили из боя, используя фигуры высшего пилотажа. И пули, пули, пули… Мой «Феникс» содрогался, ловя своим телом выстрелы, предназначавшиеся – мне! Но пока – жив… пока летает и даже не потерял управляемости!

Вот задымил один «Виккерс», второй… Краем глаза успеваю увидеть, как пара десятков вражеских аэропланов, прорвав наше оцепление, устремилось к линии фронта. Срочно набрав высоту, выпускаю в ту сторону ракету… и Уточкин не подвёл, перехватив их со своими ребятами аккурат над вражескими окопами, заставив британцев вывалить смертоносный груз на своих же солдат.

Левиафан тем временем, потерпев поражение, быстро снижался вниз, вспухнув у самой поверхности огненным взрывом. Волна раскалённого воздуха тряхнула мой аэроплан, и выправить его удалось не без труда!