– Почему? – чуть прищурившись, смотрела в упор на режиссера Земцова. – Вы же сами говорили, что я прекрасно справляюсь с ролью! К тому же абсолютно всем понятно, что постановка с моим участием зазвучала по-настоящему сильно.

– Так и есть, – подтвердила Глаша, – вне всякого сомнения, вы великолепная актриса. Я бы сказала – уникальная. Яркий талант, мощное артистическое нутро, фактура. Такие артисты, как вы, большая редкость, и со временем из вас получилась бы выдающаяся актриса, не уступающая звездам мировой величины, я нисколько в этом не сомневаюсь.

– Так в чем тогда дело, Глафира Артемовна?! – нетерпеливо сказал Грановский.

– Дело в том, Тихон Анатольевич, – обратилась Глафира к нему, продолжая смотреть на Земцову, – что Лена и есть тот человек, который руками Кати Мельниченко устранил Элеонору Аркадьевну и Наталью Гордееву.

– Бред, – саркастически усмехнулась Земцова.

– Что-о-о?! – одновременно с ней возмущенно пророкотал Грановский.

– Давайте я объясню все по порядку, – перевела взгляд на совершенно и окончательно оторопевшего худрука Глафира. – И начну, пожалуй, издалека. С детства Елены. Вы ведь родились в самом неблагополучном, криминальном районе нашего города, именуемом Слободкой?

– Думаю, вас не касаются факты моей биографии, – холодно отрезала Земцова.

– Касаются. Еще как касаются, – уверила ее Глаша.

– Глафира, в самом деле, – возмутился Грановский, справившись с первым шоком и позабыв даже про официальное «выканье» и соблюдение условностей. – При чем тут место рождение Лены? Что за цирк ты устраиваешь? Что за нелепые обвинения?

– Так! – вдруг резко произнесла Глаша. – Давайте вы сначала выслушаете меня, Тихон Анатольевич, не прерывая восклицаниями и вопросами. А я все подробно объясню. – Развернулась к Лене и продолжила как ни в чем не бывало: – Итак. Слободка. И вдруг в этом отстойнике человеческих трагедий и загубленных возможностей рождается совершенно уникальная девочка с необычной внешностью, врожденным талантом к актерскому ремеслу и полным отсутствием нравственных рамок и моральных ограничений. Самым горячим желанием которой было только одно: любыми путями вырваться из социальных низов и пробиться, что называется, в люди. И не просто пробиться, а стать известной, богатой, крутой. И если прочие девочки, горевшие такой же мечтой, в тысячах таких же Слободок страны, вырывались из своих депрессионных поселков и городских районов посредством колоссального труда, воли, через учебу и преодоление всех трудностей, то для Лены такой путь был неприемлем. Уже в десять лет она четко знала цену всему в этой жизни и зарабатывала весьма неплохие деньги, работая на местных наркодилеров, торгуя наркотиками в школе, где училась. А еще, пользуясь своим необыкновенным актерским талантом, обирала лохов на железнодорожной станции. В общем, имела постоянные заработки криминального происхождения. Но она не просто так зарабатывала – она копила на новую жизнь. Которую и начала, резонно рассудив, что проще и дешевле поступать здесь, чем покорять Москву или Питер, и, с большим трудом окончив школу, с первого же раза поступила в театральный вуз, куда ее взяли исключительно за необыкновенный талант, поскольку по общеобразовательным предметам у Лены был полный провал. И вот во время учебы на курсе, наверное, третьем она встречает вас, Тихон Анатольевич. Я правильно понимаю? – Глафира посмотрела на подавленного и притихшего Грановского. – Вы ведь раньше давали уроки мастерства студентам нашего театрального?