Ни Эльза, ни мальчишки ничего не поняли, и, к огорчению ребят, девочку оставили в детдоме, поручив готовить пищу Валерке.

Едва начинало розоветь небо на востоке, Виктор шел разыскивать лошадей, а Валерий разжигал костер, набирал из ближайшего болота воду и варил пшенную кашу.

Работали ребята рядом с колхозницами, которые не скрывали восхищения трудолюбием детдомовцев. Иногда, во время перерыва на обед, они приходили на пашню, предлагая помощь, особенно когда надо было сажать картошку.

Опытный Никитич оказался прав, говоря, что надо успеть закончить до начала дождей. Успели!

Только здесь, в Сибири, Виктор почувствовал, что лето не такое уж длинное, как казалось до войны. Даже не верилось, что можно было отдыхать в пионерском лагере по две смены. Правда, вторая смена уже тяготила своей схожестью с первой: строгим распорядком дня, похожими, как отработанные цирковые номера, мероприятиями. Даже игры в «войну» проводились по сценариям, написанным как под копирку, в двух экземплярах для первой и второй смен. Начиналась и заканчивалась «война» на одной и той же лужайке с объявлением победителей, тоже определяемых заранее.

Здесь же лета едва хватало на пахоту, посев, прополку, заготовку сена, его скирдование и на непрекращающуюся заготовку дров. Все эти мероприятия, которые Никитич называл кампаниями, вызывали интерес и любопытство по первому разу.

Правда, косить Виктор любил всегда. Видимо, потому, что это было целое искусство: отбить косу – отточить до такого состояния, что ею можно бриться, – замахиваться и вести лезвие так, чтобы трава срезалась на одном минимальном уровне. Так косила его мать, и он, идя за ней, приспосабливался к ее ритму и темпу, как музыкант в камерном оркестре. Витька с иронией и чувством превосходства смотрел на других косарей, полосы у которых были похожи на стрижку головы плохим парикмахером, работающим вдобавок тупыми ножницами.

В редкие дни друзьям удавалось сходить в тайгу за кедровыми шишками. Витька с Валеркой знали место у Медвежьей горы, где ветки кедров едва не сгибались от их тяжести. Первый их выход закончился конфузом. Похваставшись, что принесут целый мешок, они отправились в облюбованное место. С помощью веревочных петель забрались по стволам до веток с шишками и начали сбивать их палками. Каждый был уверен, что под деревом их ждут десятка два шишек. Но, к их удивлению, хороших шишек на земле почти не оказалось. Зато белок было много. Словно в насмешку, одна из них взяла в лапы шишку, осмотрела ее, что-то откусила и потом бросила. Как оказалось, эта шишка имела мелкие, недозревшие орешки.

Эльза не смеялась над их неудачей, она только заметила, что Павлик угощал ее более крупными орехами. Потом, когда они ходили за шишками втроем, Эльза отгоняла нахальных белок.

Повторяемость на протяжении нескольких лет одних и тех же кампаний надоедала ребятам. Поэтому появление в деревне нового человека каждый раз становилось событием и запоминалось надолго.

Как-то одна из сотрудниц, направляясь к реке с ведрами, заметила дым, поднимающийся из трубы бани, и мужчину, курившего на крыльце. Услышав об этом, Нелли Ивановна насторожилась: завтра намечалась помывка детей, а сегодня надо было принести в предбанник белье и дрова. Все собравшиеся с тревогой смотрели друг на друга, не готовые ответить на вопрос: кто первым войдет в баню?