По окраинам жались перепуганные люди, разбивая лагеря на полях с мертвой почвой и погибшими урожаями. Они прятались за кругами из телег и смотрели на путешественниц с подозрением, хотя те старались их обходить. Голод, грязь, отчаяние. Поддерживающая злость иссякла – это читалось по опущенным плечам и пустым глазам.

Рэн хотелось ободрить их, пообещать, что они в безопасности, но никто не рвался беседовать с незнакомками – уж точно не с такими чистенькими и хорошо одетыми. Путешественницы не выглядели пострадавшими, хотя, конечно, не все шрамы были открыты глазу.

Рэн и Тэмсин добрались до равнин, откуда оставался лишь день пути до Лэйдо и мест, которые исток раньше звала домом. Лишенная цвета земля была суровой и печальной.

– О чем думаешь? – Тэмсин легонько провела пальцами по руке Рэн, серьезно глядя на нее. Она больше не носила свой зеленый плащ. Мертвенно-бледная кожа открытых рук наконец-то попала под солнечный свет.

– Ни о чем. – Шаги Рэн хрустели по гравию дороги. Тэмсин с сомнением смотрела на истока. – И обо всем. – Рэн чуть улыбнулась. – Все это… слишком для меня.

Она махнула рукой окрест: на тяжелые белые облака в небе, на хлам – ботинки без подошвы, сточенные ножи, обрывки веревки, лохмотья одежды, пустые мешки, которые усеивали дорогу. На луг, где стояли высокие летние травы – погибшие, иссохшие, так и зовущие пламя.

– Не представляю, как мы все это исправим. – Рэн закусила нижнюю губу. – У нас вообще есть шанс?

Тэмсин устало вздохнула – так, как это было свойственно только ей.

– Не знаю. Очевидно, Вера полагает, что да.

– А что ты думаешь? – Рэн прижалась к ведьме.

– Что мы только начали встречаться, и я иду знакомиться с твоим отцом ужасно рано, – голос ведьмы звучал беззаботно, но улыбка не касалась глаз.

Отец.

Беспокойство пронзило Рэн, точно порыв ветра. Каждый шаг вдруг стал даваться тяжело, сомнения захлестывали, пока она прикидывала, что может найти дома. Можно ли вернуть утраченные воспоминания? Жив ли отец вообще? Домик мог обрушиться из-за урагана или землетрясения. Папа мог умереть от голода.

Но все-таки исток была благодарна Тэмсин за возможность это выяснить. Рэн не смогла бы спокойно жить Внутри и посвятить себя работе, не зная, что сталось с отцом. Для такой доброты невозможно было подобрать слов. Если отец погиб, можно достойно похоронить его. Если еще жив, можно будет попрощаться как следует и раскрыть наконец правду о том, что она такое.

Рэн сжала зубы. Ни то, ни другое не вызывало радости, но таков был ее дочерний долг.

Тэмсин легонько коснулась ее щеки:

– Прекрати. Зубы повредишь.

Рэн кисло взглянула на нее. Когда спишь с кем-то рядом, все дурные привычки выходят наружу. Тэмсин вечно ругалась на истока за то, что она скрежетала зубами. Рэн начала дразнить ее за храп. Но она ни за что не отказалась бы от близости ведьмы – даже в обмен на спокойный сон.

Рэн с усилием расслабила челюсти и принялась хлопать свободной рукой по бедру – в том дерганом, рваном ритме, который слышала в свисте ветра. Тэмсин остановилась и поймала эту руку, оказавшись теперь лицом к Рэн.