Тим уж было собрался закричать, но тут чьи-то сильные руки схватили его за горло.

Берн Келлс прокрался в большую комнату из прихожей, где сидел на своем сундуке и пытался вспомнить, зачем убил старуху. Скорее всего из-за камина. Он две ночи трясся от холода под копной сена в амбаре Глухого Ринкона, а эта старая кошка, которая забивала голову его пасынку дурацкой ученостью, все это время сидела в тепле и уюте. Нечестно.

Он видел, как мальчик прошел в комнату матери. Слышал, как Нелл кричала от радости, и каждое ее восклицание вонзалось в него, как гвоздь.Не имела она права кричать ни от чего, кроме как от боли. В ней была причина всех его несчастий; это она околдовала его высокой грудью, тонкой талией, длинными волосами и смеющимися глазами. Он думал, что с годами ее власть над ним уменьшится, но этого не случилось. Наконец ему просто пришлось ей завладеть. А иначе зачем бы он убил своего лучшего и самого давнего друга?

А теперь еще явился этот мальчишка, из-за которого на него открыли охоту. И сучка-то была плоха, а щенок ее - еще хуже. И что это у него там за поясом? Боги, уж не револьвер ли? Где он раздобыл эту штуку?

Келлс душил Тима, пока мальчик не перестал отбиваться и не обвис, хрипя, в сильных руках лесоруба. Потом он вытащил пистоль из-за ремня Тима и отбросил в сторону.

- Больно много чести -стрелять в щенка, лезущего в чужие дела, - сказал Келлс. Его рот был прижат к самому уху Тима. Отстраненно - как будто все ощущения отступили куда-то вглубь его тела - Тим почувствовал, как борода отчима колет его кожу. - И ножа, которым я перерезал глотку той старой суке, ты не заслуживаешь. Огонь - вот что тебе полагается, щенок. Углей в очаге еще много. Хватит, чтобы поджарить тебе глаза и обуглить кожу на…

Раздался тихий, но увесистый звук, и внезапно душившие его руки исчезли. Тим повернулся, хватая ртом воздух, обжигавший его как огонь.

Келлс стоял возле кресла Большого Росса и с изумлением смотрел поверх головы Тима на очаг из серого бутового камня. Кровь капала на правый рукав его фланелевой рубашки лесоруба, на которой еще висели клочья сена после ночей, проведенных в сарае Глухого Ринкона. Над правым ухом у него торчало топорище. Нелл Росс стояла за ним, и ее ночная рубашка спереди была забрызгана кровью.

Медленно- медленно Большой Келлс развернулся к ней лицом. Он дотронулся до лезвия топора, всаженного в его голову, и протянул к ней горсть, полную крови.

- Я разрубила веревку, будь ты проклят! -прокричала Нелл ему в лицо, и, как будто сраженный этими словами, а не топором, Берн Келлс рухнул на пол мертвым.

Тим провел руками по лицу, будто пытаясь стереть память об этом ужасном видении… хотя уже в тот момент знал, что оно будет с ним до конца жизни.

Нелл обняла его за плечи и вывела на крыльцо. Утро выдалось солнечным, поля уже начинали оттаивать, в воздухе висела туманная дымка.

- Как ты, Тим? - спросила она.

Тим глубоко вздохнул. В горле все еще было жарко, но оно уже не горело.

- В порядке. А ты?

- За меня не волнуйся, - ответила Нелл. - У нас все будет хорошо. Смотри, какое чудесное утро и радуйся, что мы живы и можем его увидеть.