"Кто- то отвел ее в безопасное место", подумал он. "Скорей всего в Зал собраний".

Потом он услышал из сарая ржание, непохожее на голос одной из их мулиц, и улыбнулся. Лучик, ослик вдовы Смак, привязанный к столбику, жевал сено.

Тим сунул руку в карман и ощутил укол паники, не нащупав драгоценной бутылочки. Потом он обнаружил ее, спрятавшуюся за диббином, и у него гора упала с плеч. Тим поднялся на крыльцо (знакомый скрип третьей ступеньки заставил его почувствовать себя мальчиком из сна) и открыл дверь. В доме было тепло, потому что вдова Смак развела в очаге жаркий огонь, и он только теперь прогорел до толстого слоя серого пепла и розовых угольков. Она спала в кресле его отца, спиной к нему и лицом к очагу. Как Тим ни рвался к матери, он все же остановился, чтобы скинуть башмаки. Вдова пришла сюда, когда здесь никого не было; она развела огонь, чтобы в домике было тепло; даже в минуту, когда деревне, казалось, грозило разрушение, она не забыла свой соседский долг. Тим ни за что на свете не хотел бы ее разбудить.

Он на цыпочках подошел к открытой двери спальни. Его мать лежала в постели - сжатые руки на покрывале, невидящий взгляд направлен на потолок.

- Мама? -прошептал Тим.

В первое мгновение она не пошевелилась, и в сердце Тима вонзилось холодное копье страха. Он подумал: "Я опоздал. Она лежит там мертвая".

И тут Нелл приподнялась на локтях, закрывая подушку водопадом волос, и повернулась к нему. На ее лице была написана безумная надежда.

- Тим? Это ты, или мне это снится?

- Ты не спишь, -ответил он.

И рванулся к ней.

Мамины руки заключили его в крепкие объятия, и она покрыла его лицо искренними поцелуями, какими может награждать только мать.

- Я думала, ты погиб! О, Тим! А когда нагрянула буря, я уверилась в этом и мне тоже хотелось умереть. Где же ты был? Как ты мог так разбить мне серце, плохой мальчишка?

И снова посыпались поцелуи.

Тим таял в ее руках, улыбаясь и радуясь ее чистому и такому знакомому запаху. Но тут он вспомнил слова Мерлина: "Что ты сделаешь, как только вернешься домой?"

- Где же ты был? Рассказывай!

- Я все тебе расскажу, Мама, но сначала ляг на спину и открой пошире глаза. Как можно шире.

- Но зачем? - руки ее продолжали ощупывать его глаза, нос, рот, словно она все никак не могла удостовериться, что вот он, Тим, прямо перед ней. Глаза, которые Тим так надеялся вылечить, смотрели на него… и сквозь него. У них уже появился молочный оттенок.

- Зачем, Тим?

Ему не хотелось отвечать - вдруг обещанное исцеление не состоялось бы. Он не думал, что Мерлин стал бы ему лгать - это скорее было бы в духе Сборщика податей, - но волшебник мог и ошибаться.

"Пожалуйста, пусть окажется, что он не ошибся!"

- Неважно. Я принес лекарство, но его совсем мало, так что лежи тихо и не двигайся.

- Я не понимаю.

Услышав ответ сына, Нелл, погруженная в темноту, подумала, что это мог бы сказать скорее не живой сын, а покойный отец.

- Ну просто знай, что я далеко ходил и много что пережил, чтобы добыть это снадобье. А теперь лежи смирно!

Она поступила так, как он велел, глядя на него своими слепыми глазами. Ее губы дрожали.