— Хорош! Стоп мужики! Остыньте, а то перешмаляют.

Наступила мгновенная тишина, сидельцы подались назад, отодвигаясь, от лежавших вповалку друг на друге погонников — надзирателей.

Пол был залит кровью, даже на стенах дорожками — пунктирами краснела она на сером бетоне. И тут, из — под наваленных, покореженных надзирателей, изрыгая трехэтажные маты на удивление всем выкарабкался в разорванной гимнастерке виновник побоища «Хват». Весь залитый кровью, он проехал на тележке мимо изумлённых солдат с автоматами наперевес на «продол» и дико закричал на них:

- Хули стоите, это я их покусал всех, я! Народ не причём. Везите меня на расстрел ****во тыловое! — и, отталкиваясь щетками от пола, поехал по коридору.

Ошарашенные солдаты отступили на коридор и, дождавшись пока стеная выползут надзиратели, захлопнули дверь камеры. Ещё некоторое время из «продола» доносилась громкая песня, которую орал «Хват»:

— Врагу не сдаётся наш гордый Варяг, пощады никто не желает!»

— У него два ордена «Боевой Славы» — произнёс артиллерист с глубокой горечью — около пятидесяти выходов за линию фронта, возвращался назад, немецкого оберста тащил и оба на мине подорвались. Оберста в клочья, а «Хвату» ноги оторвало. В госпитале его «СМЕРШ» допрашивал, почему мол, не полз по разминированному проходу? «Хват» этой гадине говорит, что проход весь простреливался, а чекист ему — ты специально полез на мины, чтобы оберст не дошёл. «Хват» хапнул его за горло, хотел кадык вырвать, да только ухо успел откусить ему напрочь. Дали десять лет.

Васька, выслушавший вместе со всеми историю «Хвата», вернул протез артиллеристу и громко произнёс:

— «Хвата» мы отмажем. Запомните все, как образовалась заваруха, никто не помнит. Стукача посадим на нож!

Он прошёл к своей «шконке», к нему тут-же подтянулся «Пеца».

— Ты чё это Бриллиант за инвалида стал «мазу» держать?

— Не знаю — неохотно ответил ему Васька — Почему-то подумал, что краснопёрые могли так с моим отцом поступить.

— Чё, твой отец инвалид? — спросил «Пеца».

— «Пеца», я своего отца в последний раз вот таким видел — он показал ему рукой.

— А-а-а! А я подумал инвалид — недоумевал «Пеца».

— Давно у меня руки чесались на этих «бузотеров».

Васька, ещё не отдышавшийся, огляделся и поманил к себе высокого, интеллигентного парня в очках, не принимавшего участия в драке.

— А ты почему не вступился за безногого — спросил он у застывшего в ожидании очкарика.

— Я растерялся — просто и обезоруживающе произнёс интелегент.

— Бывает — миролюбиво протянул Васька — Небось бухгалтер?

— Бухгалтер. А как вы догадались?

— По очкам. Ты че со мной на Вы? Тебе сколько лет?

— Мне? Двадцать шесть.

— А мне двадцать два — Васька многозначительно посмотрел на бухгалтера. Тот нерешительно топтался на месте.

— Садись сюда — Васька подвинулся, уступая место на «шконаре».

— Познакомься, это «Пеца», а это «Шах».

— Да ты «падай», не бойся, не съедим, это вон «Хват», тот мог сожрать.

— Как зовут тебя интелегент? — спросил, сверкая золотыми фиксами татуированный «Шах».

— Арсений.

— Будешь откликаться на Бугалтера — тут-же втолковал ему «Пеца» — сам то откуда?