– Ничего тебе об этом не сообщив?! – Я по-прежнему не мог этому поверить.
– Они никогда и не подумали бы мне сообщать. Я ведь могла устроить такой скандал! Но, все равно, я же могу и ошибаться насчет наших новых слуг. – И продолжала мечтательно: – Дело просто в том, что ты обретаешь что-то вроде шестого чувства в отношении таких людей, которые постоянно тебя окружают.
– Бедная маленькая богатая девочка! – яростно произнес я.
Элли нисколько не обиделась.
– Мне кажется, это очень точная характеристика.
– Сколько же всего я то и дело узнаю о тебе, Элли! – заметил я.
Глава 17
Какая загадочная вещь – сон! Ложишься спать с беспокойными мыслями о цыганках и тайных врагах, о частных детективах, подсаженных к тебе в дом, и о возможности похищения, и о сотне других неприятностей, тебе грозящих, а сон уносит тебя прочь от всего этого. Ты путешествуешь где-то очень далеко и даже не знаешь, где побывал, но, просыпаясь, ты попадаешь в совершенно иной, новый мир. Никаких волнений, никаких страхов. Вместо всего этого, проснувшись семнадцатого сентября, я был охвачен радостным возбуждением.
– Чудесный день, – убежденно заявил я самому себе. – Этот день обязательно будет чудесным.
Я нисколько в этом не сомневался. Я был похож на тех ребят в рекламных объявлениях, что предлагают вам поехать куда угодно и сделать что угодно. Я прокрутил в голове собственные планы. Еще раньше я договорился с майором Филпотом встретиться на распродаже в одном поместье, что около пятнадцати миль отсюда, где обнаружились кое-какие очень неплохие вещи, и я уже отметил два или три пункта в каталоге. И был радостно возбужден из-за всего этого.
Филпот очень здорово разбирался в стильной – особенно в старинной – мебели, и в серебре, и во всяких таких вещах, но не потому, что был натурой художественной – он был человек спортивного склада, – а просто потому, что знал. Весь его род в этом здорово разбирался.
За завтраком я еще раз просмотрел каталог. Элли спустилась к столу в амазонке. Теперь она выезжала верхом почти каждое утро, порой – одна, порой – с Клаудией. У нее осталась американская привычка на завтрак пить кофе и апельсиновый сок и почти ничего не есть. Мои же вкусы теперь, когда не было больше причин их так или иначе ограничивать, стали очень похожи на вкусы викторианского сквайра! Мне нравится, когда на серванте стоит целая куча разных горячих блюд. В это утро я ел почки и сосиски и еще бекон. Восхитительно!
– А что вы собираетесь делать, Грета? – спросил я.
Грета сказала, что должна встретиться с Клаудией Хардкастл на вокзале в Маркет-Чадуэлле, чтобы ехать в Лондон на «белую распродажу». Я спросил, что это значит.
– Там и вправду должно присутствовать что-то белое? – уточнил я свой вопрос.
Грета взглянула на меня с презрением и объяснила, что белая распродажа означает распродажу таких домашних вещей, как столовое и постельное белье, и одеяла, и простыни, и полотенца, и скатерти, и так далее и тому подобное. И в известном магазине на Бонд-стрит бывает очень выгодно делать покупки во время таких распродаж – ей прислали оттуда каталог.