Мы вошли в дом рука об руку. В тот предвечерний час было почему-то довольно темно. Наверное, оттого, что солнце только что ушло с террасы, оставив ощущение нежданно наступившей темноты.
Элли спросила:
– Что с тобою, Майк?
– Не пойму, – ответил я. – Что-то меня вдруг дрожь пробрала, прямо мурашки по коже.
– Гусиная кожа? Так, кажется, это правильно называется? – откликнулась Элли.
Греты нигде не было. Слуги сказали, она пошла прогуляться.
Теперь, когда моя мать узнала все про мою женитьбу и повидалась с Элли, я смог сделать то, что давно хотел. Я послал ей чек на большую сумму. Написал, чтобы она переехала в квартиру получше и купила себе нужную мебель, какую захочет, и всякое такое. Разумеется, у меня были сомнения насчет того, примет она чек или нет, ведь эти деньги я не заработал, и я, по чести, даже вида сделать не мог, что они мои. Как я и ожидал, она прислала чек назад, разорвав его надвое, с нацарапанной припиской: «Не желаю иметь с этим никакого дела. Ты никогда не изменишься. Теперь я это знаю. Да помогут тебе святые Небеса!» Я швырнул все это Элли под нос.
– Вот видишь, что за человек моя мать?! – воскликнул я. – Я женился на богатой и живу за счет богатой жены, и старая воительница этого не одобряет!
– Не надо так волноваться. Очень многие люди так настроены, – постаралась утешить меня Элли. – Она это переживет. Твоя мама очень любит тебя, Майк, – добавила она.
– Тогда зачем она все время пытается заставить меня измениться? Переделать по своему образу и подобию? Я – это я. Я не чей-то образ и не чье-то подобие. Я не маленький маменькин сыночек, чтобы мать меня лепила, как ей вздумается. Я – это я. Я уже взрослый. Я – личность!
– Ты – это ты, – сказала Элли. – И я тебя люблю.
А потом, возможно чтобы меня отвлечь, она сказала кое-что, сильно меня обеспокоившее.
– Что ты думаешь, – спросила она, – о нашем новом слуге, Майк?
Я совершенно о нем не думал. Что вообще можно было о нем думать? По правде говоря, мне он нравился больше, чем наш прежний слуга: тот даже не пытался скрывать свое непочтительное отношение к моему низкому социальному статусу.
– На мой взгляд, он вполне годится, – сказал я. – А что такое?
– Знаешь, я вдруг подумала: не секретный ли он агент?
– Секретный агент? Что ты имеешь в виду?
– Ну, частный детектив. Я подумала, дядя Эндрю мог такое устроить.
– Зачем это ему?
– Ну как… Опасается похищения или чего-нибудь в этом роде. В Штатах у нас всегда были охранники, особенно в сельской местности.
Ну вот – еще один недостаток в обладании большими деньгами, о котором мне ничего не было известно!
– Что за гадкая придумка!
– Ну, не знаю… Думаю, я к этому привыкла. Разве это имеет какое-то значение? Обычно этого просто не замечаешь.
– А жена его тоже в этом?
– Наверное, а как же иначе? Впрочем, готовит она прекрасно! Я предполагаю, что дядя Эндрю или, возможно, Стэнфорд Ллойд, кто-то из них, придумав это, заплатил нашим прежним, чтобы они ушли, и подготовил этих двоих так, чтобы они сразу откликнулись на объявление и получили это место. Это было бы совсем не так уж трудно.