– Твою жену? Так я ее уже видела.

– Как это – ты ее уже видела? – резко спросил я.

– Так она, значит, тебе не сказала, а?

– О чем?

– Что она приходила повидаться со мной.

– Приходила повидаться с тобой?! – Я был совершенно обескуражен.

– Да. Так она и стояла там, в тот день, звонила в дверь и выглядела чуточку испуганной. Она красивая девочка и очень милая, хоть и одета была в эти их модные наряды. И спрашивает: «Вы ведь мама Майка, да?» А я говорю: «Да, а вы кто?» – «А я его жена». А дальше говорит: «Я просто должна была прийти повидаться с вами. Как-то неправильно выглядит, что мне нельзя познакомиться с мамой Майка». А я говорю: «Пари держу, он-то сам не хотел, чтоб вы…» А она заколебалась, молчит, а я и говорю: «Вам незачем мне про это рассказывать, девочка, я ведь своего мальчика знаю, и знаю, чего он хочет, а чего – нет». И тут она говорит: «Вы думаете, он… вероятно, стыдится вас, потому что вы и он – бедные, а я – богатая, но это вовсе не так. Он совсем, совсем не такой. Правда, это вовсе не так. Поверьте». Ну, я опять говорю ей: «Вам незачем мне про это рассказывать, девочка. Этого недостатка у него нет. Майк не стыдится своей матери, он не стыдится своего происхождения. Он не стыдится меня. Он меня, скорее всего, боится. Видите ли, я слишком много о нем знаю», – сказала я ей. А ее это, кажется, позабавило. Она говорит: «Мне думается, матери всегда так чувствуют – что они знают все о своих сыновьях. И, я думаю, сыновей всегда смущает это их знание!» Ну, я сказала, что до некоторой степени это может быть правда. «Когда вы молоды, вы всегда стараетесь сыграть на публику. А я вот вспоминаю себя, когда была ребенком и жила у тетки. На стене, где стояла моя кровать, в золоченой раме был огромный большущий глаз. И слова: „Ты, Господи, зришь меня“. Ох и мурашки же по моей спине бегали – сверху донизу, когда я спать ложилась».

– Элли следовало сказать мне, что она ходила повидаться с тобой, – заявил я. – Не понимаю, зачем ей было делать из этого такой секрет. Ей надо было сказать мне.

Я разозлился. Я очень сильно разозлился. Я ведь даже не представлял себе, что Элли будет хоть что-то держать в секрете от меня.

– Может быть, она немножко боялась того, что сделала, но с чего бы ей бояться тебя, мой мальчик?

– Пойдем же, – снова предложил я. – Пойдем, посмотришь наш дом.

Не знаю, понравился ей наш дом или нет. Думаю – нет. Она прошла по комнатам, высоко поднимая брови, затем зашла в гостиную, выходившую на террасу. Там сидели Элли и Грета. Они только что вернулись с прогулки, и на Грете еще был красный шерстяной плащ без рукавов, накинутый на плечи. Моя мать посмотрела на них обеих. Просто стояла не двигаясь и смотрела, словно к месту приросла. Элли вскочила и пошла к ней через комнату.

– О, это же миссис Роджерс! – воскликнула она. Потом, обернувшись к Грете, добавила: – Это мама Майка, приехала взглянуть на наш дом и на нас. Как приятно, правда? А это – моя подруга, Грета Андерсен.

И Элли протянула обе руки и взяла мамины руки в свои, а мама во все глаза смотрела на нее, а потом, через ее плечо, так же – на Грету.