– Да, я понимаю, но – я что хотел сказать, что если слышишь так много о каком-то человеке, то уже можешь составить какое-то представление о нем, какое-то суждение. Ох, да ладно, называйте это чистой ревностью! А вам-то почему она не по душе пришлась?

– Дело не в предубеждении, – начал мистер Липпинкот, – но вы – муж Элли, Майкл, а меня счастье Элли затрагивает до глубины души. Я не считаю, что влияние, какое Грета оказывает на Элли, сколько-нибудь желательно. Она слишком много на себя берет.

– Вы думаете, она попытается посеять между нами раздор? – спросил я.

– Я думаю, что не имею права говорить ничего подобного.

Старик сидел, глядя на меня с осторожностью, и глаза его моргали, словно глаза морщинистой черепахи.

Я не знал, что еще сказать. Он заговорил первым, тщательно выбирая слова:

– Тогда, значит, не было предположения, что Грета приедет и станет постоянно жить вместе с вами?

– Нет и не будет, насколько это зависит от меня.

– Ах, значит, вы так настроены? Эта идея обсуждалась.

– Элли упоминала что-то в этом духе. Но ведь мы только что поженились, мистер Липпинкот. Мы хотим, чтобы этот дом – наш новый домашний очаг! – был наш, был для нас двоих. Конечно, я думаю, она будет временами приезжать и оставаться. Это было бы лишь естественно.

– Как вы выразились, это было бы лишь естественно. Но вы, вероятно, понимаете, что Грете предстоит столкнуться с некоторыми трудностями в том, что касается ее будущего найма на работу. Я имею в виду, что проблема не в том, как думает о ней Элли, а в том, что чувствуют по ее поводу те, кто ее нанимал и облек столь высоким доверием.

– Вы хотите сказать, что вы или миссис ван Как-ее-там не станете рекомендовать ее на такую же должность, какую она занимала?

– Они вряд ли захотят это сделать, ограничатся лишь удовлетворением сугубо законных требований.

– И вы полагаете, она пожелает явиться в Англию и жить за счет Элли?

– Мне не хотелось бы слишком настраивать вас против нее. В конце концов, все это – мои собственные домыслы. Мне не нравится кое-что из того, что она делала, и то, каким способом она это делала. Я полагаю, что Элли, с ее щедрой душой, будет огорчена при мысли, что она, так сказать, во многом нарушила виды Греты на будущее. Она может импульсивно начать настаивать на том, чтобы Грета приехала жить с вами.

– Я не думаю, что она будет настаивать, – медленно выговорил я. Но все равно, тон у меня был довольно встревоженный, и, думаю, Липпинкот это заметил. – Но не могли бы мы… то есть Элли, я хочу сказать, как-то на пенсию ее, что ли, отправить?

– Нам не стоит именно так это называть, – объяснил мистер Липпинкот. – В назначении пенсии кроется понятие соответствующего возраста, а Грета – молодая женщина, и, могу сказать, очень интересная молодая женщина. По-настоящему красивая, – добавил он неодобрительным, осуждающим тоном. – И она очень привлекательна для мужчин.

– Ну что ж, может, она замуж выйдет, – предположил я. – Если она всем этим обладает, что же до сих пор замуж не вышла?

– По-моему, были мужчины, которых она привлекала, но она, видимо, не сочла их достойными. Впрочем, ваше предложение вполне здравое. Думаю, его каким-то образом можно будет осуществить, так, чтобы это ничьих чувств не оскорбило. Это может выглядеть как нечто абсолютно естественное, поскольку Элли достигла своего совершеннолетия и уже вышла замуж, в чем ей существенно помогла добрая поддержка Греты. Теперь она, в порыве благодарности, помещает на ее банковский счет определенную сумму денег. – Слова «в порыве благодарности» мистер Липпинкот произнес таким кислым тоном, что тон больше походил на лимонный сок.