Мне было очень легко заниматься любовью с Элли. Она была такая прелестная. По-настоящему прелестная и нежная. Просто иногда я ее побаивался, потому что она делала всякие вещи, а мне про это не говорила. И она знала много всякого, а мне и не снилось никогда, что она такое может знать. Но она меня любила. Да, она любили меня. Мне думается… временами… я тоже ее любил…
Я вовсе не имею в виду, что это хоть как-то было похоже на то, что с Гретой. Грета – женщина, которой я принадлежал, которая мною владела. Она была воплощенный секс. Я был создан для нее, и мне все время приходилось сдерживать себя. Элли была совсем другая. Знаете, я просто наслаждался, живя с нею. Да, это звучит ужасно странно теперь, когда я оглядываюсь назад. Я по-настоящему наслаждался, живя с нею вместе.
Я записываю это сейчас, потому что так я думал в тот вечер, когда приехал обратно из Америки. Я вернулся домой покорителем мира, получив все, чего так жаждал, несмотря на риск, несмотря на опасности, несмотря на то что пришлось совершить очень неплохое убийство, хоть я и сам это о себе говорю!
Да, это было коварно задумано; мысль об этом раза два приходила мне в голову, но ведь никто не смог ничего разобрать, так ловко мы это сделали. Теперь весь риск остался позади, все опасности позади, и вот он – я, иду вверх по дороге к Земле цыгана. Иду наверх, как когда-то, в тот день, когда впервые увидел на стене паба плакат и отправился взглянуть на развалины старого дома. Шагал наверх и свернул за поворот…
И как раз в этот момент – это случилось как раз в этот момент – я увидел ее. То есть я увидел Элли. Как только свернул за поворот в том опасном месте, где происходили несчастные случаи. Она стояла там, на том самом месте, где стояла раньше – в тени огромной ели. Точно так, как она стояла там, когда вздрогнула, увидев меня, и я тоже вздрогнул, увидев ее. Там, где мы с нею впервые взглянули друг на друга и я подошел и заговорил с нею, играя роль молодого человека, неожиданно, с первого взгляда, влюбившегося в девушку. И сыграл эту роль тоже очень неплохо! Ох, говорю вам, я прекрасный актер!
Но я никак не ожидал встретить ее сейчас. То есть я же никак не мог встретить ее сейчас, правда ведь?! Но я ее видел, смотрел на нее… И она смотрела – смотрела прямо на меня. Только вот – это-то как раз меня и напугало – это меня ужасно напугало. Это было, понимаете, так, будто бы она смотрит на меня, но меня не видит! То есть я хочу сказать, я же знал, что она не может стоять там. Я же знал – она умерла и тело ее похоронено на кладбище в США. Но все равно, я ее видел, она стояла под елью, и она глядела на меня. Да нет, не на меня. Она так глядела, словно ожидала меня увидеть, и в глазах у нее светилась любовь. Такая же любовь, какую я увидел в ее глазах в один прекрасный день, когда она перебирала струны своей гитары. В тот день, когда она спросила меня: «О чем ты думал?» А я спросил: «Почему ты спрашиваешь?» И она ответила: «Ты смотрел на меня так, будто ты меня любишь». А я произнес какую-то глупость, вроде «Конечно же, я тебя люблю».