– Что ты хочешь сказать?
Я поднялся на ноги. Я двинулся к ней. Я ее любил. Да, я все еще любил ее – последним напряженным плотским вожделением. Но любовь, ненависть, вожделение – разве все это не одно и то же? Три в одном, и одно – в трех? Я никогда не смог бы возненавидеть Элли, но я возненавидел Грету. Наслаждался ненавистью к ней. Ненавидел ее всей душой, и с бурным радостным желанием – я не мог ждать, не мог искать безопасных путей, я не хотел больше ждать – подвигался к ней все ближе и ближе.
– Ты грязная сука, – проговорил я. – Ты – ненавистная, прекрасная, золотоволосая сука! Для тебя здесь нет безопасности, Грета. Нет безопасности от меня. Ты понимаешь? Я научился наслаждаться – наслаждаться, убивая людей. Я был радостно возбужден в тот день, когда знал, что Элли поехала верхом на той лошади прямо к своей смерти. Я наслаждался убийством все утро, но ведь я до сих пор так и не приблизился к самому убийству. А это совсем другое дело. Мне нужно больше, чем просто знать, что кто-то умрет из-за капсулы, проглоченной во время завтрака. Мне нужно больше, чем просто столкнуть старуху в карьер. Я хочу воспользоваться собственными руками.
Теперь Грета испугалась. Грета, кому я принадлежал с первой минуты нашей встречи в тот день, в Гамбурге, когда я встретил ее и решил сказаться больным, бросить работу и остаться там с ней. Да, тогда я принадлежал ей душой и телом. Но теперь я ей больше не принадлежал. Теперь я стал самим собой. Теперь я входил в совсем иное царство, по сравнению с тем, о котором раньше мечтал.
Грета была испугана. Как мне нравилось видеть ее испуганной! И я сжал руками ее шею. Да, даже теперь, когда я сижу здесь и пишу все это о себе (что, учтите, очень радостное занятие) – писать все о себе и через что вам пришлось пройти, и что вы чувствовали и думали, и как вам удалось всех провести… да, это просто чудесно делать такое… да, я был замечательно счастлив, когда убил Грету…
Глава 24
После этого мне на самом деле остается не очень много сказать. Я имею в виду, что все тут же дошло до высшей точки. Думаю, человек забывает о том, что всё не может стать еще лучше, если ты уже получил всё. Я долго сидел там, в библиотеке, – просто сидел. Я не знаю, когда Они пришли. Не знаю, все ли Они пришли одновременно… Они ведь не могли быть там всё это время, иначе Они не дали бы мне убить Грету. Но я заметил, что первым из них был Бог. Я не хочу сказать, что это был настоящий Бог. Я немного путаюсь. Я говорю про майора Филпота. Он мне всегда нравился, всегда был со мною хорош. Думаю, в чем-то он был и вправду вроде Бога. То есть если бы Бог был не сверхъестественным существом где-то наверху, на Небесах, а человеческим существом. Он ведь человек справедливый, майор Филпот, очень справедливый и добрый. Он заботился о разных вещах и о людях тоже. Очень старался все, что может, для людей сделать.
Не знаю, много ли ему было известно обо мне. Мне помнилось, с каким любопытством он смотрел на меня в аукционном зале, когда сказал, что у меня, возможно, «морок». Интересно, отчего он в тот день подумал, что у меня мог случиться морок?