Но каково было моё удивление, когда по пути к его жилищу я вдруг наткнулся на Бекешина.

Милиционер, отправленный следить за Войнарским, сидел на скамейке и делал вид, что читает газету. Он даже дырку в ней проделал, чтобы лучше наблюдать.

Немало заинтересованный этим фактом я сел возле него, чувствуя себя при этом несколько дурацки, словно Штирлиц на свидании с женой.

– Товарищ начальник…

Я едва унял желание Бекешина громогласно рапортовать на вес двор, прошипев ему сквозь зубы:

– Тише ты!

– Слушаюсь! – перешёл на шёпот Бекешин.

Он зашелестел газетой, переворачивая страницу.

– Ты почему здесь? – спросил я, тоже шёпотом.

– Слежу за объектом.

– Войнарским?

– Так точно.

– И где он? Я что-то никого не вижу.

– Зашёл в этот подъезд, – опустив газету, указал направление подбородком милиционер. – Вот уже полчаса там находится. Вы не беспокойтесь, товарищ Быстров – мимо меня ни одна муха не пролетит.

Насколько я понял, именно здесь в одной из переделанных под коммуналку квартир и проживал художник Арчехабидзе.

– Говоришь, зашёл в этот подъезд… А вот это уже интересно, – сказал я, вставая со скамейки. – Бекешин, за мной.

– А как же наблюдение? – слегка стушевался он.

– Приказываю отставить наблюдение. Вы давно были в гостях, товарищ Бекешин?

Тот недоумённо почесал затылок.

– Ну это… К тёще на прошлой неделе с супругой заглядывали. Блинами угощала.

– Значит не успели забыть, как это делается. Нанесём визит вежливости гражданину Арчехабидзе и, возможно, встретим там и ваш объект наблюдения.

– Оружие приготовить? – напрягся милиционер.

– Пока не надо. Не та публика – стрельбы не любит.

Тут я заметил, что в руках у собеседника тот самый номер «Коммуниста» со статьёй про кражу из музея.

– Можно? – спросил я.

– Да, конечно, – закивал Бекешин, отдавая газету.

– Спасибо, – улыбнулся я. – А вот и хороший повод для визита. Пойдёмте, товарищ Бекешин. Поговорим о прекрасном с людьми, которые разбираются в искусстве.

Обычно у творческих людей царит бардак не только в голове, но и в квартире. Однако гражданин Арчехабидзе стал приятным исключением. Как деятелю искусств городского масштаба ему удалось выбить у исполкома сразу две комнаты, одну из которых он оборудовал под мастерскую. И тут, и там царил идеальный порядок, несмотря на в целом скудную обстановку.

Как и ожидалось, внутри находился и объект наблюдения Бекешина – Войнарский. Я легко опознал его, поскольку они с незабвенной Изольдой Витольдовной, что называется, одно лицо, хотя та и была лет на десять старше.

Ещё я отметил его довольно интеллигентный наряд. Не последняя парижская мода, но для наших краёв вполне комильфо: отутюженный клетчатый пиджачок с кожаными вставками, манишка, светлая рубашка, галстук-бабочка и узкие брюки дудочка. На ногах начищенные штиблеты.

При виде меня художник заметно напрягся, а вот его спутник, наоборот, максимально дружелюбно улыбнулся, как будто безмерно рад меня видеть.

– Если не ошибаюсь, товарищ Быстров – начальник милиции, – опережая хозяина жилища, заговорил старый вор.

– Всё верно, – сказал я. – Простите, а вы кем будете?