Доктор не разрешил засиживаться у раненого больше десяти минут, поэтому оставив гостинцы, я попрощался с Ремке и вышел из палаты.

В душе очень надеялся увидеться с Настей, мы не встречались с именин. И судьба пошла навстречу моим мольбам. Мы столкнулись буквально нос к носу в дверях больницы: я выходил, а она входила.

– Настя! – обрадованно произнёс я. – Здравствуйте!

– Георгий!

Чужая, а особенно женская душа – потёмки, но, глядя на улыбавшуюся девушку, я вдруг понял: она тоже рада видеть меня. И от этого открытия мне вдруг сделалось так хорошо, что я едва не забыл обо всём на свете.

– Что вы к нам не заходите, Георгий? – спросила девушка.

– Мы же вроде договорились обращаться на «ты», – заметил я.

– Точно! Но вы… то есть ты так и не ответил на мой вопрос!

– Дела, Настя. Дела…

– Похищенные картины?

Я машинально кивнул.

– Константин Генрихович рассказал?

Она усмехнулась.

– Ну что ты! Из папы насчёт работы и слова клещами не вытянешь. В газете прочитала. В сегодняшнем номере «Коммуниста» большая статья на эту тему.

Бывшая городская газета «Речь» после прихода советской власти изменила название на «Коммунист». Но прежний интерес к криминальным новостям никуда не делся. Уже пару раз на меня пытался выйти один из репортёров газеты, чтобы взять интервью. Пока что мне удавалось от него отделаться, пусть тип из газеты и был прилипчив как банный лист.

Лишняя известность – плохой спутник для милиционера.

– Надо же, – хмыкнул я. – Надо и мне что ли купить номерок.

– Георгий, прости, мне пора! – сказала Настя. – Главврач срочно вызвал.

– Да-да! Рад встрече! – подвинулся я, пропуская девушку. – До свидания!

– До свидания! – Она сделала несколько шагов и обернулась. – Кстати, тут вроде бы кто-то обещал меня пригласить на какое-то интересное мероприятие…

– Обещал – сделаю, – клятвенно прижал руку к сердцу я.

– Надеюсь, обещанного не три года ждут, – сказав это, Настя поспешила вглубь коридора.

А я улыбнулся про себя. Не сказать, что культурная жизнь в Рудановске бьёт ключом, но есть синематограф, что-то вроде театра, на тумбах висят афиши, предвещающие скорые гастроли цирка с борцами, рестораны в конце концов… Было бы время, что-нибудь придумаем. С этими мыслями я и вернулся в кабинет.

Пока не беспокоили, сочинил запрос по поводу ордена Ремке, расписав его заслуги ещё и в качестве милиционера. Всё честь по чести: «на боевом посту…» и так далее.

Дежурный по моей просьбе достал последний номер «Коммуниста». Закончив с письмом, стал читать статью об ограблении.

Фотографиями похищенных картин редакция не располагала, поэтому в качестве иллюстрации использовался снимок художника Арчехабидзе, чью картину грабитель тоже присовокупил к шедевру Серова.

Несмотря на грузинскую фамилию, этот деятель изобразительного искусства оказался обладателем вполне себя славянской внешности – никаких тебе волос цвета вороньего крыла, характерного «шнобеля» с горбинкой (да простят меня знакомые ребята-грузины, практически все из которых в своё время оказались просто замечательными парнями и настоящими друзьями!) и мохнатых бровей. Светловолосый, с простым, как три рубля, широким лицом, украшенным носом-картошкой.