Весной 1879 года поэт попал в очередную передрягу: напился вместе с учениками и попался на глаза священнику из коллежа. Директор заявил, что отныне может держать его только без жалованья, за стол и квартиру, что было равносильно увольнению, но огласке происшествие не предал. Осенью Верлен увез Люсьена, с согласия родителей, в Англию и устроил в школу, где раньше преподавал, но сам нашел работу лишь за 300 километров от него. Люсьен почти не говорил по-английски, педагогом оказался никудышным, с учениками не подружился, зато согрешил с местной девушкой, что больно ранило Верлена. «В его глазах, – отметил Птифис, – он был “белая чистая лилия”, излучающая “невинность сердца и саму надежду”. И вот на тебе – миф рухнул, лилию растоптали, чистый дух оказался обыкновенным крестьянином, слабым и греховным, как все».
Пребывание Поля и Люсьена в Англии обросло легендами. «Верлен направился в Лондон, вероятно, в надежде повторить еще раз незабвенные часы, когда-то пережитые там с Артюром Рембо, – писал Брюсов, вдобавок перепутав хронологию. <…> —Новый спутник Верлена слишком отличался от его первого сотоварища. Люсьен Летинуа был юноша очень скромный, крайне благочестивый, добродетельный, чувствовавший себя не на своем месте в кафе и в притонах. Верлен, повидимому, делал попытки вовлечь его в мир ночных веселий, но тщетно». Какая картина!
В начале 1880 года они вернулись на родину. В гостях у семейства Летинуа поэту пришла в голову идея сделаться… фермером. Летинуа-отец идею поддержал и указал на продающийся неподалеку хутор. Выпросив денег у матери, Поль купил его и… оформил на Летинуа-отца. «Верлен отговаривался тем, – пояснил Брюсов, – что иначе его жена могла бы предъявлять какие-либо права на его доходы. Но все, знакомые с обстоятельствами, говорят, что сделано это было по настоянию семейства Летинуа». Те «занялись работой на ферме, а он мечтал и наблюдал за Люсьеном, таким послушным, таким прилежным, таким серьезным». Верлен помог ему сдать бакалаврский экзамен и проводил в Реймс на годичную военную службу. Возвращение Люсьена из армии совпало с финансовым крахом родителей, которые купили еще земли, наделали долгов и для их погашения продали приобретенную Верленом ферму. Брюсов и Шенгели повторяли расхожее утверждение, что супруги Летинуа просто прикарманили чужие деньги. Восстановив ход событий, Птифис показал их неудачливыми коммерсантами, но не злодеями. Поэт не держал на них зла, продолжал общаться и нашел службу для Люсьена в Париже, куда перебралось семейство. Они жили в разных концах города и периодически встречались до смерти Люсьена, который 7 апреля 1883 года двадцати трех лет от роду скончался от тифа на руках у Верлена. В могиле, как точно сказал Птифис, «погребенные навечно, лежали его наваждения, его счастье и большая часть его самого».
Провал «Мудрости» не охладил решимости Верлена найти надежный заработок. Попытка восстановиться на службе в мэрии после амнистии 1880 года коммунарам закончилась неудачей после получения из бельгийской прокуратуры ответа на запрос о его пребывании в стране. Лепеллетье открыл другу страницы газеты «Le Réveil», убедив коллег, что «странный господин, никому не известный, с растрепанной бородой, плоховато одетый» – великий поэт. Однако спрос был не на стихи (их печатали только журнальчики энтузиастов, даром или почти даром), а на зарисовки «живого Парижа». Верлен успешно овладел жанром: так сложилась изящная и трогательная книга «Записки вдовца» («Mémoires d’un veuf», 1886), изданная по-русски в 1911 году в переводе Семена Рубановича с предисловием Брюсова. Проза Верлена, писавшаяся ради заработка, осталась в тени стихов, но несправедливо признавать за ней лишь «историко-литературное и биографическое значение», как делал Шенгели. Беллетристические и драматические опыты можно оставить без внимания, но «Мои больницы» («Mes hôpitaux», 1891), «Мои тюрьмы» («Mes prisons», 1893) и «Исповедь» («Confession», 1895) и автобиографические очерки – «проза поэта», заслуживающая внимания, хотя верить их признаниям следует с осторожностью. Брюсов отметил: «Показания самого Верлена постоянно приходится проверять и пополнять на основании более “объективных” данных, сохранившихся документов и т. д. И оказывается, что многое происходило не совсем так, как то изображает “Исповедь”, с первого взгляда столь правдивая».