(«Jadis et naguère», 1884). Тогда же он познакомился с 35-летним Леоном Ванье, выпускавшим «Пари модерн» и державшим книжный магазин. Ванье любил стихи и приятельствовал с молодежью, которая отвергла Парнас («шагов слонов и полетов кондоров в наших стихах не будет!»{47}) и искала «новый трепет». Для декадентов он стал тем, кем был Лемер для парнасцев, – «издавал лириков и жил этим ремеслом». Начиная с 1884 года Ванье выпустил почти все новые книги Верлена и переиздал все старые. В его каталоге – два собрания произведений Рембо с предисловием Верлена, «Послеполуденный отдых фавна» Малларме и стихи Эдгара По в его переводе, «Жалобы» и «Подражания Богоматери Луне» Жюля Лафорга, «Теплицы» Мориса Метерлинка, сборники Жана Мореаса, Лорана Тайяда и других декадентов и символистов, знаменитых и забытых.

Работавший в книжном бизнесе с пятнадцати лет Ванье был дельцом, а не меценатом. Дебютные поэтические книги, обреченные на коммерческий неуспех, он печатал за счет авторов, но делал им рекламу: выпустить сборник у «издателя Верлена» со временем стало престижно. Именно с Верленом связаны разные оценки Ванье – от «благодетеля» до «эксплуататора». Книга Доно «Интимный Верлен» (1898), выпущенная после смерти поэта и издателя (Ванье умер в конце 1896 года), имела целью морально реабилитировать второго и подтвердить права продолжавшей работать фирмы на сочинения первого. Поэтому, по словам Брюсова, «к [ее] показаниям надо относиться с осторожностью».

Издатель старался не давать Верлену денег без рукописи хотя бы одного стихотворения или нескольких страниц прозы. Кажется, что многие поздние стихи написаны наспех, чтобы сразу получить «монеты». Записок Верлена к Ванье с просьбами о деньгах и расписок в их получении так много, что они до сих пор встречаются на антикварном рынке – по ценам, которые даже в пересчете на тогдашние франки сделали бы поэта богачом. Ванье печатал всё, написанное Верленом, полагаясь на магию имени, а не на качество текста, и требовал писать еще. Он публиковал даже то, чему следовало бы остаться в кругу приятелей, например «Поношения» («Invectives», 1896), где, как заметил Шенгели, «собраны часто грубые, часто плоские и почти всегда несправедливые нападки на поэтов и других деятелей – плоды минутного раздражения или пьяного юмора».

В этой, казалось бы, наладившейся жизни Верлена подкараулила новая напасть. Летом 1883 года он рассчитался с Летинуа, отношения с которыми поддерживал и после смерти Люсьена: «…оставил несчастным старикам достаточно, чтобы те могли достойно провести остаток жизни (мадам Летинуа умрет через несколько месяцев, в начале декабря 1883 года), в обмен на принадлежащий им домик в Мальвале. Таким образом мадам Верлен приобрела недвижимость, состоящую из каменного деревенского дома с пристройками, двором и садом». «Мать ожидала увидеть грязную хибару и была поэтому очень удивлена, обнаружив небольшой прочный дом», – цитирует Птифис письмо поэта Шарлю Морису. Верлен поспешил в деревню, как только разделался с текущими делами, принялся украшать дом и приводить в порядок сад, затем засел за работу над стихами памяти Люсьена. Брюсов утверждал, что поэт решил вновь сделаться фермером и рассчитывал на доходы от этого занятия, но в биографии Птифиса о крестьянских трудах ни слова. Однако он вдруг сорвался: транжирил деньги матери, которую упрекал в скупости (та подарила ему дом, но без возможности заклада) и изводил скандалами, оказывал недвусмысленные знаки внимания местным парням, поил их и пил сам, так что оказался на плохом счету у жителей и полиции, куда уже обращалась мадам Верлен.