Развязка наступила в январе 1885 года, когда Матильда потребовала развода. Верлен помчался в Париж, в последний раз попытался отговорить ее, но безуспешно, поэтому приехал в деревню озлобленным, напился, а придя домой, обнаружил, что мать с вещами перебралась к соседям – семье бакалейщика Дава, с которыми подружилась. Дав «настойчиво советовал матери Верлена не уступать бессмысленным требованиям сына, которые должны были разорить их обоих. Верлена это вмешательство в их семейные дела выводило из себя». Он ворвался в дом Давов, потребовал, чтобы мать вернулась, а когда хозяева вмешались, выхватил нож и заорал, что убьет сначала ее, потом себя. Его скрутили и вышвырнули на улицу. Поскольку Давы в его отсутствие помогли мадам Верлен с переездом, сын подал жалобу на «незаконное вторжение». В ответ мать, по настоянию Давов, подала иск, обвинив сына в побоях и угрозе жизни. 8 февраля суд расторг брак Поля с Матильдой. 8 марта он продал дом едва ли за полцены. 24 марта состоялся суд по иску матери, которая дала уклончивые показания, не желая «топить» сына обвинением в физическом насилии. Зато Давы выставили его в наихудшем виде. Прокурор требовал строгого наказания «для самого гадкого представителя рода человеческого». Верлен каялся, ссылался на опьянение, но отрицал, что применял силу. «Для местных арденнских судей, – заметил Брюсов, – Верлен не был ни автором “Мудрости”, ни восходящей звездой французской литературы: они видели в нем просто буйного пришлеца в их страну, который в нетрезвом виде затевает ссоры с матерью». Красноречие адвоката смягчило приговор до месяца тюрьмы, который Верлен отбыл с 12 апреля по 13 мая, и штрафа 500 франков.

Выйдя на свободу, он оказался без дома, без денег и без матери, которая уехала к себе на родину и не отвечала на письма. Поначалу средств хватило лишь на сырую каморку, губительную для больного артритом, в одном из беднейших кварталов Парижа. Заработки позволили снять жилье получше и поселиться вместе с простившей его матерью, но после ее смерти 21 января 1886 года начался «новый и последний период его жизни, самый знаменитый и самый несчастный изо всех, пережитых “бедным Лелианом”». Брюсов сжато (за подробностями – к Птифису) и выразительно описал его: «С жалким скарбом, без лишних раздумий, переезжал он из одного отеля в другой, а когда безденежье окончательно лишало его крова, шел в одну из городских больниц, доступ в которые был ему всегда открыт, благодаря хлопотам некоторых влиятельных покровителей (и где он должен был воздерживаться от алкоголя. – В. М.). Деньги, и не особенно маленькие, которые выручал Верлен от своих книг и статей, он, по обыкновению, тратил с легкомыслием ребенка. Давнее пристрастие к абсенту обратилось у него в пагубную страсть, можно сказать, в болезнь, которая разрушала и его здоровье, и его талант. Гонорар, полученный от издателя, в один или два вечера исчезал в кассах того или другого кафе, в которых Верлен охотно угощал своих новых приятелей, и “бедный Лелиан” вновь оказывался нищим и вновь должен был принимать подачки богатых покровителей. <…> Естественно, что такой образ жизни должен был губительно повлиять на талант Верлена».