«Литературный процесс» делался в салонах: молодежно-демократичных, как у богатого дилетанта Луи Хавье де Рикара, почти семейных, как у Банвиля, и строгих, как у Леконта де Лиля. Там, по словам Птифиса, «весь цвет молодой Поэзии с религиозным поклонением внимал уроку Искусства и Мастерства, который давал великий учитель. Потом слушатели по очереди читали свои произведения – не без некоторой боязни, поскольку, если стихи не нравились, автор “Варварских стихотворений” изгибал дугой бровь, монокль падал, как нож гильотины, и это означало приговор, не подлежащий обжалованию». Автор, сам того не подозревая, неплохо изобразил поэтический салон на Цветном бульваре, затем на Первой Мещанской, за исключением одной детали – монокля… Хозяин московского салона Брюсов писал о парижском салоне: «Там [Верлен] услышал суждения о поэзии строгие и обдуманные, увидел отношение к искусству как к святыне, встретил людей, искавших не развлечения и успеха, но сознательно посвятивших свою жизнь служению высокому и прекрасному».

У Верлена появились настоящие литературные знакомые – молодые, всего на несколько лет старше, но уже известные и признанные хотя бы в узком кругу Франсуа Сюлли-Прюдом, Огюст де Вилье де Лиль-Адан, Катюль Мендес, Франсуа Коппе, Анатоль Франс, Жозе Мария де Эредиа, Стефан Малларме. Пора было делать следующий шаг – печатать стихи, что произошло в августе 1863 года на страницах «Журнала прогресса», «угасшего от молодости ближайших сотрудников и от имперской полиции», как иронически вспоминал Верлен. Первой публикацией великого лирика оказался сатирический сонет «Господин Прюдом» – герой нам знаком по очерку о Бодлере:

Какая богема без выпивки… «Пили охотно и много, – писал Брюсов, едва ли не вспоминая при этом Бальмонта. – Верлен же в эту пору, под влиянием кафе, которые он посещал усердно, уже познал, что за откровения таит в себе абсент… <…> Однажды Верлен и Лепеллетье зашли в ночное кафе. Под влиянием выпитого Верлен затеивает какую-то ссору с одним из посетителей. Лепеллетье удается успокоить друга и увести его из кафе. Однако с пол-дороги Верлен вдруг поворачивает назад: он хочет вернуться в кафе и отомстить обидчику. Лепеллетье вновь начинает его успокаивать. Тогда Верлен выхватывает клинок, который он носил с собой в трости, и кидается на своего друга, безо всякой шутки намереваясь убить его. Лепеллетье не остается ничего другого, как бежать. На беду их замечает полицейский… Дело могло бы кончиться очень плохо, если бы друзьям не удалось добежать до ближайшей станции железной дороги и вспрыгнуть в отходивший поезд». Хорошо, что Бальмонт не носил с собой холодного оружия…

«Ты поэт – надо делать книгу». Эти слова Николая Гумилева, обращенные к жене, хочется услышать каждому, кто пишет стихи. Верлен «дозрел», но «своих денег не было, тем более, что семейные дела шли все хуже и хуже, а после смерти отца, умершего 30 декабря 1865 года, и совсем расстроились. Но тут два счастливых обстоятельства, которых так мало встречается в биографии Верлена, явились ему на помощь». Сначала появился «издатель, согласившийся взять на себя труды и хлопоты по напечатанию и распространению книги» за счет автора – Альфонс Лемер, воплотивший идею Банвиля «издавать лириков и жить этим ремеслом». «Счета» у автора не было, но выручила замужняя кузина Элиза Дюжарден, ранее отвергшая любовь поэта (вдохновленные ею стихи вошли в сборник). Она «согласилась ссудить Полю маленькую сумму денег, нужную ему для литературного дебюта. Верлен с торжеством отнес рукопись и деньги Лемеру, и издание былo решено».