Капитана Верлена переводили из гарнизона в гарнизон, с севера на юг и обратно. В феврале 1848 года его вызвали в Монпелье, где начались беспорядки, – Франция вступала в революционный год. Сразу после этого он оставил службу, хотя был на хорошем счету у начальства. «Выражало ли решение подать в отставку разочарование тем, что он не получил повышения по службе, на что он рассчитывал, или постоянного места жительства, о чем он мечтал? Был ли это своего рода протест против того, что армию заставили подавлять либеральное движение?» Птифис ответа не дает, но отмечает, что Верлен-старший «был человек сильного характера, подверженный кратким, но сильным вспышкам ярости». Это фамильное!
В 1851 году Верлены переехали в Париж. Отец считал достойным для сына только столичное образование: военную академию Сен-Сир или Высшую политехническую школу, – явно думая о том, чего не достиг сам. Поль сменил несколько школ (одна с пансионом, из которого он сбежал домой и который позже назвал первой из своих «темниц»), затем поступил в лицей Бонапарта (будущий лицей Кондорсе). Там он подружился – на всю жизнь – с Эдмоном Лепеллетье, без книги которого не может обойтись ни один биограф Верлена. Они начали запоем читать стихи, включая «Эмали и камеи» Готье и запрещенные «Цветы Зла». Верлен рассказывал, что, читая Бодлера тайком: книгу (случайно ли?) оставил на кафедре один молодой учитель, – он второпях прочел заглавие как… «Цветы Мая» («Fleurs du Mai» вместо «Fleurs du Mal»), но «в своей крайней наивности продолжал чтение, долго не замечая крайнего несоответствия заглавия с содержанием». Неудивительно, что он сам начал писать стихи и в декабре 1858 года даже послал одно из них жившему в изгнании Виктору Гюго.
Школьные годы Верлена, подробно описанные Птифисом, банальны. Учился он неплохо, но «по настроению»: получал награды за сочинения (и выговор за то, что одно из них подал в стихах), осваивал английский и латынь, но не дружил с точными науками. Наряду с уроками, чтением и стихописанием – пробуждение чувственности и первые религиозные сомнения (мадам Верлен была очень набожна и стремилась передать веру сыну). В конце последнего класса он познакомился с продажной любовью. Наконец 16 августа 1862 года Поль сдал выпускные экзамены и получил диплом бакалавра, а после летнего отдыха записался на факультет права Сорбонны.
Юриста из Верлена не получилось: кабаки и «веселые дома» привлекали его куда больше, чем «усыпляющие занятия по французскому и римскому праву». Вскоре появился благовидный предлог бросить университет. Стареющий отец потерял значительную часть состояния из-за неудачных биржевых спекуляций. Как Фандорин-старший, который «в железнодорожную лихорадку разбогател, в банковскую лихорадку разорился»{31}. Как Фандорин-младший, Поль пошел служить – но не в полицию, а экспедитором в страховое общество «Союз Орла и Солнца» по рекомендации отцовского приятеля, затем в мэрию 9-го округа, ибо государственная служба считалась более надежной и сулила пенсию. Куда больше балансов и реестров его занимали цезуры и аллитерации, о которых он толковал с приятелями. «Литературные вкусы Верлена того времени были весьма неопределенными, – отметил Брюсов. – Как все молодые поэты 60-х годов, он был страстным поклонником Гюго. <…> Верлен не мог не подпасть под влияние самых выдающихся поэтов своего времени, будущих вдохновителей Парнаса, прежде всего Леконта де Лиля и Теодора де Банвиля, но также и Теофиля Готье, изменившего романтическим идеалам ради идеала парнасского. В то же время Верлен оставался под очарованием “Цветов Зла”, чары которых в той или иной степени тяготели над ним всю его жизнь». Ранние опыты он уничтожил, хотя позже утверждал, что его первый сборник «почти целиком составлен из стихов, написанных в последних классах лицея, но есть много оснований сомневаться в этом: приписывая свои первые стихи ранней своей юности, Верлен хотел извинить тем некоторые их недостатки и оправдаться от обвинений в подражаниях». Брюсов знал, о чем пишет, поскольку сам поступал точно так же.