Позади была жизнь «более ужасная по несчастьям, чем, пожалуй, жизнь любого другого поэта»[96]. Впереди – всемирная слава, уже достигшая России. «Нечто свершено. Заточенный дома и как-то успокоившись, я отдался одному делу. Вчера оно окончено. Оно не прославит моего имени, но представляет ценный вклад в русскую литературу, – записал в дневник 16 августа 1894 года студент Московского университета Валерий Брюсов, – это перевод “Романсов без слов” Верлена»[97]. Запас переводов из Верлена накопился у учителя математики столичного Рождественского городского училища Федора Тетерникова и у жившего в Киеве модного стихотворца Даниила Ратгауза. Переводы второго вышли отдельной книгой в 1896 году, в год смерти Верлена… и заслуженно забыты. Печатавшиеся в «Северном вестнике» переводы первого – поэта Федора Сологуба – создали, наряду с переводами Брюсова, «русского Верлена»[98].

«Творчество Верлена так тесно связано с его жизнью, что вряд ли его стихи могут быть вполне поняты без знакомства с его биографией», – писал в 1911 году Брюсов, предваряя собрание своих переводов критико-биографическим очерком, лучшим из написанного о поэте в России Серебряного века. – Один из субъективнейших поэтов, каких только помнит история литературы, Верлен знает лишь одну тему для своих поэтических созданий: самого себя, свои переживания, свои радости и горести. С наивностью ребенка он говорит в стихах о мельчайших подробностях своей жизни, не считая нужным объяснять их читателю. Лирика Верлена получает свой истинный смысл только в том случае, если постоянно иметь в виду, при каких условиях создавалось то или другое стихотворение». Очерк Брюсова послужит нам путеводителем по жизни Верлена, в описании которой будем сверяться с капитальной биографией Пьера Птифиса[99].

Поль Мари Верлен родился 30 марта 1844 года в лотарингском городе Мец, куда «случайности гарнизонной жизни поместили колыбель поэта»[100]. Его родителями были капитан инженерных войск Николя Огюст Верлен (1798–1865) и Элиза Стефани Жюли Жозеф Верлен, урожденная Деэ (1809–1886). Предки по отцовской линии имели благородное происхождение – о чем поэт не знал – и еще в первой половине XVIII века носили приставку «де», но почему-то утратили ее и стали обычными мелкими землевладельцами. Дед, нотариус Анри Жозеф Верлен, отличался тягой к вольнодумству, алкоголю и скандалам (в годы революции был якобинцем, потом поносил Наполеона, хотя лишился места и попал в тюрьму не за «политику», а по обвинению в подделке документов) – так и тянет сказать, что это передалось внуку. После его смерти в 1805 году родственники вдовы приняли на воспитание их детей. Николя Огюста определили на военную службу по совету дяди, дослужившегося до генерала. «Отец, несмотря на свою военную карьеру, вовсе не был “воякою” по духу, – отметил Брюсов (возможно, вспомнив бодлеровского отчима, генерала Опика), – и, несмотря на свою строгую, суровую осанку, был человек доброго сердца и “души не чаял” в сыне».

Мать поэта – по той же характеристике, «женщина вполне буржуазного склада характера, до конца дней остававшаяся типичной провинциалкой» – была дочерью сахарозаводчика и, несмотря на обилие родственников, принесла в семью солидное приданое, а затем и наследство. Супругов, живших зажиточно и дружно, печалило лишь отсутствие детей. Поль появился на свет после тринадцати лет брака и двух выкидышей, так что мать «баловала его до тех пределов, где это становится преступным». Автор этих строк Валерий Брюсов тоже знал, каково быть балованным первенцем.