– Но мисс Прикет сказала, что ты разрешила. Тебя здесь не было. Рядом со мной вообще никого не было!

– Мисс Прикет ничего мне не говорила. Она всегда слишком потакала тебе. Многое делала вопреки моей воле. Настаивала, например, чтобы я каждый день перед уходом из дома виделась с тобой в утренней гостиной. Настаивала на том, чтобы дарить тебе подарки на день рождения. Позволила Аните поселиться у нас в доме, пока я была в отъезде. Если честно, я сама собиралась уволить её, только на этот раз ты меня слегка опередила.

– Да, и жалею об этом, – сказала я.

Я действительно жалела о том, что прогнала мисс Прикет. Ведь она всегда была рядом со мной, заботилась обо мне, именно с ней у меня связаны самые счастливые, самые светлые детские воспоминания. И только теперь я вдруг поняла, почему таким печальным очень часто бывал взгляд мисс Прикет.

– Я хочу, чтобы Анита покинула наш дом не позднее завтрашнего утра, ты слышишь, Круэлла? Мне неприятно её присутствие. Такое ощущение, словно по дому какой-то хищник крадётся – вынюхивает, высматривает...

– Мамочка, прошу тебя! Ну что мне сделать, чтобы ты передумала и разрешила Аните остаться, что, а? Только скажи, я что хочешь для тебя сделаю.

Но ничего я не могла поделать. Мамочка так сильно была настроена против Аниты, что свернуть её не мог бы даже трактор. Мамино сердце ожесточилось, моё сердце было разбито.

– Круэлла, с меня достаточно было бы и того, что Анита практически жила в моём доме. Но то, что ты дошла с ней до того, чтобы обедать с прислугой? С этими... этими...

– Людьми, мама. Они тоже люди, – сказала я.

Сказала, и поняла, что была виновата перед ними ничуть не меньше, чем моя мама. Ведь я сама всю жизнь думала о слугах как о призраках или, в лучшем случае, серединках на половинку, а на самом деле они были людьми. Такими же людьми, как я. Они были моей семьёй. И даже, может быть, эта семья была более близкой мне, чем та, в которой я родилась. А теперь мама пытается запретить мне видеться с моей единственной настоящей подругой и отрезать меня от единственных на свете людей, которые искренне заботились обо мне. Не считая папу, разумеется.

– Они не люди, Круэлла, – возразила мама. – Они не такие, как ты и я! И я не желаю, чтобы ты общалась с ними. Одно дело, когда ты была маленькой девочкой, но теперь ты уже юная леди! А ещё я не потерплю вашей дружбы с Анитой. Она слишком плохо влияет на тебя, довольно! Тебе уже семнадцать, Круэлла, скоро будет восемнадцать. Ты стала достаточно взрослой, чтобы выдать тебя замуж. И чем скорее ты обзаведёшься собственным домом, чем скорее мы найдём тебе мужа, который станет управлять тобой, тем лучше. Это положит конец всему!

В школу после каникул я, в отличие от Аниты, уже не вернулась. Мама сделала всё, чтобы я не могла больше видеться со своей лучшей подругой. Итак, я осталась в Лондоне, где мама вскоре «представила меня в обществе», как это принято у них говорить, и начала устраивать бесконечные балы, вечера и приёмы, чтобы выставлять меня напоказ.

Это был какой-то кошмар. Я чувствовала себя чем-то вроде золотой рыбки или украшенного бриллиантами павлина, которого демонстрируют всё новым и новым молодым людям – все они казались мне одинаково скучными и противными. Сейчас, оглядываясь назад, я думаю, что могла бы, пожалуй, получать больше удовольствия от той суеты, да что уж теперь говорить об этом. А тогда я злилась на маму за то, что она разлучила нас с Анитой, и у меня было разбито сердце. Заплатить за моё разбитое сердце должна была, разумеется, моя мать, и я при каждом удобном случае заставляла её делать это.