– Попей, милая, попей, тебе легче станет.

Женский голос словно бальзам на душу утешил и облегчил боль. Живительная вода, прохладная и восхитительно вкусная, смочила губы, рот, горло. Лекса глотнула, радуясь от того, что кто-то понял, подал попить. Стало легче – голос не обманул. Откуда здесь драконица, которая знает, что надо много пить при смене кожи?

Лекса открыла глаза, чтобы посмотреть на женщину. Чтобы посмотреть на окружающее её пространство! Где она, кто принёс её в дом?

Дом был совсем не домом. Круглый, из кожи непонятных животных, из длинных жердей, конусом уходивших вверх, но просторный, очень просторный. Не дворец, не замок, а… Какой-то временный домик. Зато женщина оказалась самой настоящей. Старой, морщинистой и доброй. У неё было доброе лицо и жалостливые глаза. Она приподняла голову Лексы, чтобы та смогла сделать ещё глоток воды.

– Что же ты, милая, заболела?

– Ничего, это просто кожа, – с усилием выдавила Лекса, снова промочив горло, и откинулась на подушку. – Где я?

– Ты в стойбище великого варвара Аверия Имрийского, моего сына, – улыбнулась женщина. – Меня зовут Роза, а как называть тебя, незнакомка?

– Лекса, – ответила она и поправилась: – Александриэлла Эриданская, принцесса империи Эридан.

– Это где ж такая империя? – наморщила лоб женщина. – Я знаю только империю Блаугард, которой правит мой второй сын, Закарий.

– Император? – обрадовалась Лекса. – Мне нужно к нему! Мне обязательно нужно попасть на аудиенцию к императору!

Она даже попыталась встать, но кожа отозвалась резкой болью, и Лекса чуть снова не упала в яблоки. Но сознание всё же удержалось на грани. Роза покачала головой:

– Какая уж там аудиенция, тебе лежать надо.

– Мне… надо… – прошептала Лекса. – Это очень важно!

– Если я правильно понимаю, это касается моего внука Виктора? Ты приехала на его кобыле!

Лекса молча кивнула. Спохватилась, что не все могут понять этот привычный ей и матушке знак, ответила:

– Да.

Но Роза поняла. Усилием воли прогнала тревогу с лица и ласково улыбнулась:

– Я пошлю гонца к императору, тот прибудет в стойбище через три дня. А ты пока отдыхай и старайся выздороветь.

Лекса закрыла глаза. Как хорошо, когда есть рядом кто-то, кто приголубит и пожалеет… А это, похоже, не просто кто-то, а бабушка Вика.

Когда лежишь с закрытыми глазами, всегда яснее слышишь все окружающие звуки. Вот звякнуло что-то металлическое и зашумела вода, нагреваясь. И тут же запах чая наполнил шатёр. Огонь трещит под котелком. Зашуршал полог, кто-то вошёл. Женский голос, молодой. Вопросительные интонации, взволнованные. Роза отвечает полушёпотом, успокаивает. Слов не разобрать, но Лексе и не надо. Её качает на волнах жара, как будто всё тело, нагревшись, парит над топчаном, куда её положили. Будто она становится совсем лёгкой и взлетает туда, где длинные жерди шатра связаны между собой. Туда же улетает и дым от очага, пар от чая…

Чай… Вик умеет заваривать чай. Он у него получается и горький, и сладкий одновременно. Крепкий до кашля, но мягкий. И пахнет так же, как и этот, что готовится… Значит, бабушка научила. Какая хорошая у Вика бабушка… А у Лексы никогда не было бабушки. Императрица, матушка отца, умерла задолго до рождения Некса, а матушка матушки… Эх.