– Я очень благодарна вам, великий варвар, за готовность спешить на помощь Вику! И особенно рада, что судьба привела меня сюда. Ведь мы с Виком… Вик и я…

Она замялась, не зная, как охарактеризовать их отношения с варваром, особенно в свете Пашки. Но Роза пришла ей на помощь, улыбнувшись:

– Вы встречаетесь, да?

– Да, – Лекса поблагодарила её взглядом и продолжила: – Однако официальный визит императора был бы предпочтительнее для властей. Я так думаю.

– Император – мой сын. С нами отправится Камелия. Она императрица и вестница мира. Все слышали? Отправляемся немедленно!

Роза фыркнула и снова поддержала Закара, сказала с иронией:

– Конечно, великий варвар, мы отправимся немедленно! Как только твои слуги приготовят лошадей и повозку для тебя!

Лекса вдруг испугалась. Её будто холодом прошибло при мысли о том, что она совершенно не знает обратной дороги! Ведь это Зика привезла её к стойбищу, но как вернуться туда, где должен быть портал? О Виуз! Теперь Лекса будет выглядеть полной дурой в глазах семейства Вика! И самое главное: как помочь Вику, если они не смогут вернуться в Танкем?

– Камелия, девочка моя, покажи нашей гостье стойбище, – вдруг сказала Роза. – Я уверена, что вам есть о чём побеседовать. А я пока помогу Закару облачиться в парадные одежды.

Она подмигнула Лексе и добавила тише:

– И сожгу старую кожу, чтобы прекрасная девушка не смогла снова обернуться лягушонкой!

Лекса ничего не поняла, но с благодарностью улыбнулась женщине, а потом вышла из шатра вслед за Камелией. Сброшенную кожу у драконов принято сжигать в ритуальном огне, но к чему присказка про лягушонку? Это какое-то животное или птица, а может быть змея, если кожу сбрасывает? И откуда Роза знает про обычаи драконов?

* * *

Между тем Вик начал беспокоиться о своей судьбе. Сидеть в тюрьме было не трудно. Убивала неопределённость. На допрос его больше не вызывали, дверь в камеру не отворяли. Два раза в сутки открывалась щель в низу толстой деревянной бандуры, и в неё подсовывали миску с очень плохой едой. Воду не давали. Вода капала тут отовсюду, и Вик собирал живительную влагу в ладони, терпеливо ожидая, пока соберётся небольшая лужица, чтобы проглотить её. Он не боялся, что умрёт от жажды. Он мог бы вызвать дождь в камере небольшим усилием воли…

Вик повернулся на бок и глянул на окошко. Только так можно увидеть кусочек неба. Голубое. Значит, хорошая погода. Гости Танкема гуляют и любуются на достопримечательности. А ещё время обеда. В таверне был бы наплыв, они с Лексой обслуживали бы посетителей, бегая туда-сюда… Хочется чаю. Улуна. Дед рассказывал, что это бабушка Роза обозвала чай улуном. До неё так назывался вождь племени. А теперь и вождь, и чай. Улун бодрит. Улун крепок, пахнет степью и ведёт только вперёд. А Вик не станет улуном. Вик сидит в тюрьме другого мира и смотрит на небо.

– Чего разлёгся, бездельник?!

Голос попугая раздался словно с потолка. Вик вскочил. Откуда здесь Пашка? Неужели Лекса пришла вызволить своего совладельца из заключения? Но голос исходил из окошка, и Вик понял – Пашка пробрался сюда в обличье птицы. Точно: зелёное оперение и красная точка на лбу заслонили небо. Пашка волочил в клюве что-то тяжёлое. Вик отозвался с ленцой: