– На самом деле термин «больной человек Европы» придуман отнюдь не императором Николаем и не в его царствование. Еще при Павле Петровиче остроумец граф Федор Васильевич Ростопчин, бывший тогда кабинетминистром по иностранным делам, разглядел в Османской империи безнадежного больного, «коему медики не хотят объявить об его опасности». И «умирал» этот «человек» медленно, даже несмотря на нашу посильную помощь и поддержку[121].
Однако Англии турок отдавался все больше и больше, отдаляясь при этом от России. В сорок первом году, стараясь сохранить европейское политическое равновесие, Николай согласился «наблюдать за поддержанием целостности и независимости империи Оттоманской» совместно с другими европейскими странами и даже пошел на восстановление старого турецкого правила, запрещающего любой иностранной державе вводить в Босфор и Дарданеллы военные суда. Что после этого? Распоряжение турецкого правительства: военным кораблям Российской империи через Черноморские проливы ходу нет…
То ли рывок, то ли взрыв отбросил меня в новые тартарары. Опять голоса. Явились вместе с болью.
– Теперь вы должны призвать на помощь все ваше присутствие духа, – сипло шепчет кто-то. – Держите его за здоровую руку обеими руками, так ему будет легче.
Чувствую сильное давление справа.
– Теперь режьте, – это уже как будто говорю я. Что-то жутко больно начало кромсать слева. Словно раскаленный кусок металла раз за разом пробивался все глубже и глубже.
А после раздался визг. Такой бывает, когда плохо заточенная пилка по металлу начинает водить туда-сюда по трубе. Я тону в боли и абсолютной тишине. Интересно, утонул ли я окончательно или еще смогу выбраться? Наверное, смогу…
И ведь смог.
Глава 14
– К бомбической! – Голос Герасимова едва слышен среди шума канонады.
– Есть! – ответил комендор. И тут же добавил: – Катай!..
Не раз уже наблюдаю, как за какие-то мгновения может преображаться наш главный артиллерист, стоя здесь, на Константиновской батарее – массивном гранитном подковообразном, толстостенном здании, расположенном у входа в Севастопольский рейд, на северном берегу. Буквально пять минут назад в свете факелов и фонарей Герасимов мучил новоприбывших в Севастополь офицеров шутливым экзаменом, проверяя их на знание предмета и сам иной раз в минуты тишины вываливал уже на меня целую историческую лекцию о развитии и становлении такого интереснейшего явления, как артиллерия:
«– Смешать селитру с углем и поднести огонь додумались еще китайцы, увидев, как эта смесь вспыхивает и с силой разбрасывает все, что лежит рядом. Однако китайцы сжигали смесь по праздникам и лишь для потехи, а вот более воинственные арабы заперли ее в трубу и заставили толкать ядро. Впервые применили они такую артиллерию в тысяча триста сорок втором году, когда испанский король осадил город Алхезирас. Испанцы уже готовились к приступу, но тут увидели на стене трубу на подставке. К ней подошел человек с раскаленным железным прутом. Раздался гром, и в наступающих полетело чугунное ядро. Суеверные испанцы в ужасе отхлынули от стены, посчитав случившееся кознями дьявола…»