Я обхожу батарею. Орудия зачищены, готовы к бою. Картечницы тоже. Позади орудий коновязи и палатки. У палаток беседуют офицеры. Меня не видят (я отошел в сторону, спрятался во мраке), и может быть, поэтому философствуют:

– …Неужели ты в победу нашу не веришь?

– В вопросах подобных этому полной уверенности быть не может. Мы, конечно, укрепились хорошо, но… видишь – их, кажется, гораздо больше, чем нас. Но, разумеется, унывать нам нечего. А вы, граф, как думаете?

– О чем именно?

– Да насчет завтрашней баталии, если та случится.

– Что я думаю? Судьба у каждого своя. Если кого-нибудь из нас убьют, то одним офицером русской армии станет меньше.

– Зачем же непременно убьют? Могут и ранить. Оторвет ядром руку или ногу. А вы сами боитесь смерти?

– Смерти? Нет. Что есть смерть? Всего лишь переход от бытия к небытию, как сказал бы какой-нибудь ученый немецкий колпак. Лермонтов заметил, что жизнь есть пустая и глупая шутка. Он, в сущности, прав, но он забыл прибавить, что и смерть еще более пустой и глупый фарс…

Тут уж я не выдержал и вышел из тени прямо к костру. Офицеры стушевались, но все же вскочили, вытянулись, уставились на меня. Думали, что я ругаться сейчас начну, на дуэль каждого вызову, а я вместо этого тоже решил присоединиться к беседе. Простите, Михаил Юрьевич, но сейчас я буду говорить от вашего имени:

– Господа, я все слышал, но коль речь зашла о моих словах, то скажу вам откровенно: я ошибался. Дада, ошибался. Притом самым грубейшим образом. Жизнь отнюдь не глупая и пустая шутка, а нечто, данное человеку для выполнения поступков, называемых судьбой. Ну или предназначением, если так хотите.

Знаете, что такое бессмертие? Это когда вас уже нет, а деяния ваши продолжают жить. И это не пустое рассуждение. Вот послушайте…

Адаптированная история Мишки Власова в один момент собрала массу слушателей. От Меншикова даже приходили узнать, что там за столпотворение такое. А ничего. Поговорили и разошлись.

Только песенники Тарутинского полка все еще хриплым голосом вытягивают:

Ночь идет своим чередом, но у нас на «базе» беспокойно: пластуны и солдаты, зачистив территорию, перетаскивают конгривовы ракеты к Герасимову. Тот вместе с Щербачевым еще под вечер заявил, что британскими «кометами» вполне можно палить и из нашей реактивной артиллерии. Что ж, артиллеристам виднее, а я все же хочу спать. Пусть немного, но нужно отдохнуть, привести в порядок мысли.

Вот только не получилось сразу отрубиться. Да и поспать удалось всего часа два, если это можно назвать сном. Закрываю глаза и оказываюсь в одном из салонов сотовой связи нашего городка. У витрин стоит девушка-консультант. Стоит ко мне спиной, в ушах наушники, в руках планшет.

«Девушка, – окликаю я ее, – можно посмотреть вон тот экземпляр за тринадцать по скидке?»

Девушка вынимает наушники, разворачивается. Вижу покойную Тому. Она улыбается, а затем говорит: «Все не зря, Миша. Все не зря. Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…»

«Раз можно сделать, то сделаю», – подумал я после пробуждения и вскоре приступил к намеченному. И ничего, что работа предстоит трудная. Главное, все не зря.