Стреляли не из армейской винтовки – из охотничьего ружья, он ни за что не перепутал бы звуки выстрелов. Стреляли пулями – и, судя по тому, как близко они прошли, стрелок явно намеревался не испугать, а убить…

И что теперь прикажете делать? Браунинг на такой дистанции против ружья бесполезен. Хорошо еще, что стрелок, такое впечатление, не из лучших. И не сообразил, что следует взять упреждение, стреляя по идущему быстрой рысью всаднику, – обе пули прожужжали у затылка Ахиллеса. Нет, не охотник. И в человека, быть может, стрелял впервые в жизни.

Кто бы мог подумать, что Ахиллесу наконец-то придется всерьез воевать здесь, в российской провинциальной глуши? Правда, далеко не с мастером своего дела – он много не знает, этот неведомый противник. Не знает, что лошадь очень слаба на рану. Достаточно было первым выстрелом свалить Янычара – и Ахиллес остался бы на своих двоих, в чистом поле, с бесполезным браунингом в руке, открытый для новых выстрелов, уже по нему…

Он примерно определил место, откуда прилетели пули, – ну, с погрешностью в пару саженей вправо-влево. Нельзя было вот так стоять до бесконечности. Он выбрал самый рискованный, но, пожалуй, и самый надежный в его положении выход: вскочил в седло и, пригибаясь к конской шее, погнал коня прямо к тому месту, откуда стреляли. В галоп постаревшего Янычара так и не удалось поднять, но все же он несся достаточно быстро. Сократив расстояние меж лесом и собой на две трети, Ахиллес трижды выстрелил в ту сторону. Наугад, конечно, чисто ради психологического воздействия – быть может, и по его противнику стреляли впервые в жизни…

Достигнув опушки, он соскочил, набросил поводья на ближайший сук и спрятался за стволом, весь обратившись в слух. Никакого шума, произведенного бы человеком, – а краснокожие куперовские индейцы, умевшие передвигаться бесшумно, так и остаются в романах Купера, откуда им здесь взяться… Только беззаботное щебетанье каких-то птичек.

Простояв так несколько минут, он решился, осторожно вышел из-за ствола и двинулся по опушке леса, не такого уж густого здесь, держа пистолет наготове, то и дело замирая, прислушиваясь и оглядываясь.

Человеческих следов он не старался высмотреть – не куперовский следопыт, в конце-то концов. Он искал нечто другое и отыскал: почти в том месте, которое он определил, глядя со сжатого поля, лежали две новенькие латунные гильзы. Осторожно, двумя сухими сучками, точно щипцами, Ахиллес поднял одну. Он хорошо знал эту маркировку – гамбургская фирма «Густав Геншов», чуть ли не сто лет производившая качественные и не самые дешевые боеприпасы. Отец был заядлым охотником, как и многие из его друзей, и Ахиллесу такие патроны были сызмальства знакомы. Хорошие патроны для хороших ружей, слишком дорогих для простого деревенского мужичка-охотника…

Он насколько мог аккуратнее завернул добычу в носовой платок, надеясь, что какая-то часть отпечатков пальцев сохранится. Закурил, унимая дрожь в пальцах. Мысли, как ни удивительно, не прыгали шалыми мартовскими зайцами, а плыли неспешным потоком: лица, разговоры, собственные догадки и догадки других, неразрешимые вроде бы логические противоречия, которые тем не менее должны были иметь объяснение…