И мы перли через космос, изнемогая от запредельных перегрузок, временами теряя сознание, переживая мучительные галлюцинации… А когда наконец вырвались, оказалось, что мы в гонке уже далеко не первые и даже не двадцатые. Зря Ларсен думал, будто мы не знаем, что возле черных дыр время замедляется. Знали мы это отличнейшим образом, а что было делать? Бросить Семирамиду на верную смерть?

Моим ушам от этого стало бы легче, не спорю. Ну а совести?

За Илону мы тоже переживали, а Ипат больше всех. Он хотел непременно догнать «Призрак» и распотрошить его – Ларсена выбросить в космос, а Илону спасти. Я вовремя сказал ему, что этак мы скорее убьем Илону, чем спасем ее, и тогда он отпустил Ноя, которого взял за грудки, оторвал от пола и собирался побить, – тот, видите ли, посмел утверждать, что выиграть гонку для нас важнее…

Во всей этой гадости только одно было хорошо: в струе вещества, что текла со звезды в черную дыру, «Топинамбур» здорово подкрепился.

И гонку мы все-таки выиграли! «Топинамбур» считал и подсказывал наилучшие варианты с учетом своих особых свойств, а я только успевал командовать. «Империя» приотстала, а «Синюю молнию» мы обошли уже на самом финише, рядом со «Звездой жизни», и та встретила нас впечатляющим салютом. Тут я и свалился, потому что несколько суток не спал, поддерживая себя какой-то химией по рецепту «Топинамбура», и все почести достались Ипату с Ноем. Я потом посмотрел в записи, как они выглядели: Ипат как всегда, то есть простодушно-дубовато, зато Ной раздавал улыбки за двоих, а молол языком за весь экипаж. Восхищался «Звездой жизни» и Суррахом, на котором не был, благодарил императора за то, что тот дал нам шанс, империю – за пирамиду, Суррах – за гостеприимство, болельщиков – за поддержку. Хотя какая там, к бесу, поддержка болельщиков! Ну кто, кроме больных на голову, мог болеть за нас? Однако же речи его понравились.

А что же Ларсен?

Мы сообщили о нем полиции «Звезды жизни» еще до финиша, чуть только вынырнули из последнего прыжка. Там нам отказали: оказывается, в прошлом гонщики слишком часто жаловались друг на друга в полицию, поэтому было решено, что гонщики на трассе вне ее полномочий. А разбором ситуаций занимается дисциплинарный комитет. В комитете над нами посмеялись: никто еще не уходил от черной дыры, а если мы и ушли, то история про похищение и попытку заказного убийства есть плод галлюцинаций. И тогда Ной выкопал откуда-то старинный «закон Генри и Льва». К сообщению, что у некоего Ларсена на борту находится клон, что строжайше запрещено, отнеслись гораздо серьезнее. Такие уж странные законы в нашей империи. Ларсен был задержан на финише, ему светили административный арест и штраф, а как дело о похищении все-таки выплыло наружу, он даже получил срок. А потом с ним что-то такое неприятное случилось после тюрьмы: то ли в рабство продали, то ли отправили на далекую планету Хлябь, болота осваивать. Что ж, и поделом. Связался с дурной компанией, так выполняй ее заказы, иначе плохо будет…

К Илоне, высаженной Ларсеном на какой-то убогой планетке и доставленной на «Звезду жизни» полицейским катером, претензий не было: она доказала, что ее похитили. Поначалу ее и слушать не хотели, но, во-первых, с тем же самым обвинением против Ларсена выступила Семирамида (и вцепилась когтями ему в рожу на очной ставке), а во-вторых, законники все же согласилась с тем, что Илона не клон, а лишь далекий потомок клонов. Ларсен выскользнул из-под «закона Генри и Льва», но это ему уже не помогло: увяз по самые уши. Никто о нем не пожалел, кроме… ну, вы поняли. Кроме Илоны, конечно же.