Поехали в парламент: «Мы ничем не можем вам помочь. Похоже, что и нам скоро никто не сможет помочь».

Вечером приехал Домулло Абдулгафур с большой группой вооружённых бородачей. Он местный муфтий и один из руководителей оппозиции, а если начистоту – самый настоящий бандит: «Мы вас арестовываем, пока Россия не перестанет вмешиваться, пока не выведете войска и пограничников».

Долгий, нудный разговор о прошлом. Кем был? Как жил? А помнишь фильм? А кто отец? Жена? А я из Сибири. Зачем ты здесь?

Объяснились, спокойно попили чаю. Уезжая, он был уже спокоен. Пригласил утром в свою мечеть (новая, только построили). На том и расстались.

Правда, по периметру он своих бойцов оставил.

Утром опять в парламент. Там уже получили записку: «Вашего зама (генерала Филатова) взяли в заложники». Оставил всё, поехал выручать. Казалось, всё это какая-то игра, в которой никто не смеет дойти до края. Взяли и меня, принялись вести долгие переговоры. Сначала в той самой, пахнущей свежей штукатуркой мечети. Ни вентиляции, ни света. Потом перевозили с места на место. Тогда ещё ни у кого в нашей бывшей стране такого опыта не было.

Мы ещё не видели голливудские фильмы про переговорщиков.

– Чего хотите? Выкуп? Обмен?

– Дайте танки.

– Давно бы так. Поедем, получишь всё.

В азарте подъехали к КПП и почти вбежали на территорию, отсекая преследователей. Встали десантники и, как шлагбаум, отделили бороды, халаты, запахи, а точнее, вонь давно немытых людей и нестираных вещей. И одновременно отсекли и оставили с нашей стороны шлагбаума их бородатого лидера в халате, Домулло Абдулгафура. Он оказался один среди нас.

В кабинете у командира, кроме обязательной мебели, стоял старый, потёртый диван. На нём Домулло и начал тянуть время, симулируя приступ невыносимой головной боли, по совпадению случившийся аккурат при пленении, и ожидая поддержки из-за забора.

Из русских школ со всего города к контрольно-пропускному пункту начали свозить детей на телегах, тракторах «Беларусь», потом русских мужчин и женщин с рынка. Выводили на крыльцо «уважаемого» Абдулгафура, он что-то говорил – и людей отпускали. На территории 201-й дивизии их становилось всё больше и больше. Несколько дней забирали всех прибывших в расположение под охрану.

Может быть, зря я так подробно. Хотя короче некуда. Главное, как в сказке, не очень радостный, но вполне позитивный конец – удалось протащить почти пять тысяч контейнеров, вагонов, десятки составов. По всей железной дороге организовали штабы, комитеты по приёму беженцев, от Астрахани до Оренбурга, Новосибирска, Урала.

Потом, через два года, начались переговоры в Москве. Оппозицию доставляли аж из самого Ирана. Среди них оказались и те, кто держал нас в заложниках. Коалиционное правительство, министр МЧС Мирзо Зиёев.

Несложно представить, чем бы там всё закончилось, не будь нашей армии, ребят-пограничников. В память о тех днях через несколько лет подарил парням бильярд.

Где они сейчас? Надеюсь, ещё играют.

1994 год, ещё нет первой чеченской кампании, жизнь ещё мчится бурным потоком, я бы его назвал перестроечно-грязевым. Всё, что долгие годы копилось внутри каждого человека и всего общества, выливается на тело нашей страны. Отмывать его некому, каждый занят своим делом. Мы пытаемся строить новое государство. Вроде все вместе, но уже у каждого субъекта появляется своя конституция, уже появляется в Калмыкии «Степной уклад», у некоторых республик появляются статьи о праве на самоопределение. Идеология ещё марксистско-ленинская, но каждый местный начальник уже норовит осваивать формулу «берите столько суверенитета, сколько можете».