В рабочей зоне Борис имел свою мастерскую, что позволяло ему подолгу оставаться одному, в тишине, ведь почти для всех заключённых исправительно-трудовых лагерей это недостижимая привилегия – рядом постоянно кто-то есть, другие заключённые или охрана. В мастерской у него всегда имелся хороший чай (арестантская валюта), карамель, тушёнка, сливочное масло и сигареты. И водочка у Бориса возникала чудесным образом по праздникам, и никто её не мог отобрать – у него не проводили обыск, по-тюремному – шмон, неожиданный и беспощадный, как русский бунт.
Порядок, уют у Бориса! Станочки, инструменты на полках, муфельная печь – всё это хозяйство располагалось на последнем этаже административно-бытового корпуса строящейся автобазы.
Так вот, очередную чудо-вещь Борис смастерил во многом благодаря тому, что в здании был свободный выход на крышу, а ещё потому, что зона эта располагалась недалеко от Енисея. Может быть, полтора-два километра. И городские жители, особенно молодёжь, устроили на реке дикий пляж. Дикий тогда – это необорудованный.
Борис втайне от кумовьёв, то есть от лагерного начальства, соорудил себе из подручных материалов мощную подзорную трубу, которой прорубил себе окно на волю, оглядывая окрестности и представляя себя там, на свободе, на пляже, в «Жигулях», в чудесной компании. В общем, время созерцания округи уносило его в прежнюю жизнь… Или в будущую?
Постепенно об этом прознали все местные сидельцы. И Борис организовал бизнес, стал брать деньги с зеков за пользование подзорной трубой. Сначала три рубля в час. Клиент получал в аренду трубу, через чердак выбирался на крышу, и воображение уносило его за периметр зоны, он летел к свободе, неуязвимый, и вслед ему не лаяли злые овчарки и не клацали затворы автоматов.
Бизнес развивался. Бизнесу мешало только вращение Земли: не хватало светового и рабочего дня. Клиенты пытались разглядеть хоть что-то даже в сумерках. Когда круг тех, кто лез на крышу за «глотком свободы», значительно увеличился, тариф вырос.
Добавился сервис с чаем, чифирём, карамелью и трёхногим фиксатором для точного, без дрожания наведения трубы на пляж и освобождения рук (для кого-то это имело особое значение). Клиенты улетали в своих эротических фантазиях далеко, и с чердака то и дело доносились стоны и вскрикивания, совершенно понятные каждому, кто хоть раз в жизни испытывал…
Круг приобщённых то расширялся, то сужался. Когда Борис, с учётом спроса, собрал вторую трубу, неожиданно выяснилось, что вдвоём на крыше наслаждаться свободой не так много желающих. Каждый хотел быть наедине с Нею.
Через несколько лет, как это ни удивительно, я встретил Бориса в ипостаси электрика в другом городе, на другой стройке и не в зоне, а на «химии» – так назывались тогда стройки народного хозяйства, где заключённые и условно-досрочники работали на вредном производстве – допустим, на лакокрасочном заводе или горно-обогатительном комбинате.
Спокойный, не утративший, а скорее прибавивший навыков и новых профессий, очень опрятный. Он, помимо своих прямых обязанностей электрика на площадке, строящейся на реке Чулым, успевал также мастерить разное: от мебели до сетей. Для местных начальников-браконьеров сети очень ходовой товар, тем более что в этой извилистой и чистой реке до сих пор водятся осётр и стерлядка.